Они стояли у одного из больших окон — того, что рядом с Кови, который на самом деле был Кросби. Пол взглянул на улицу и тихонько постучал по стеклу.
— Это она, — сказал он, указывая на улицу. — Приехала Минти. — В его голосе звучала гордость.
Изабелла и Джейми посмотрели в окно. Внизу, прямо перед входом в квартиру, пытаясь припарковаться, маневрировал вульгарный спортивный автомобиль. Он был зеленого цвета, как британские гоночные автомобили; спереди красовалась хромированная решетка радиатора. Однако Изабелла, умеренно интересовавшаяся машинами, не узнавала марку. Может быть, итальянская, какой-то необычный «альфа-ромео»? (По мнению Изабеллы — единственная приличная машина итальянского производства.)
Через несколько минут дверь гостиной открылась и перед гостями появилась Минти. Изабелла заметила, что Пол Хогг вытянулся в струнку, как солдат при появлении старшего офицерского чина. Однако он улыбался и явно был в восторге от того, что видит свою невесту. Это всегда видно, подумала Изабелла: люди просто светятся, когда действительно рады кого-то видеть. Любовь ни с чем не спутаешь.
Она взглянула на Минти, к которой с объятиями устремился Пол Хогг. Это была высокая, довольно худая женщина далеко за двадцать — так далеко, что требовался макияж. Она была сильно накрашена, хотя косметика была наложена весьма искусно. Одежде тоже явно уделялось большое внимание: она была дорогой и хорошего покроя. Минти небрежно поцеловала Пола Хогга в обе щеки, а потом подошла к гостям. Она обменялась с ними рукопожатиями, быстро переведя взгляд с Изабеллы (безразличный, подумала Изабелла) на Джейми (заинтересованный, отметила она). Изабелла тотчас же прониклась к ней недоверием.
Глава шестнадцатая
— Вы ничего не спросили у него о Марке! — воскликнул Джейми, когда они спустились по лестнице и, закрыв входную дверь, вышли на вечернюю улицу. — Ни единого слова! Зачем же мы туда ходили?
Изабелла взяла Джейми под руку и повела его к перекрестку Дандес- и Куин-стрит.
— А теперь успокойтесь, — сказала она. — Всего восемь часов, и у нас уйма времени, чтобы пообедать. Сегодня угощаю я. Тут за углом очень хороший итальянский ресторан, и мы там можем побеседовать. Я вам все объясню.
— Но я просто не понимаю, какой был смысл туда ходить, — упорствовал Джейми. — Мы сидели там и болтали с Полом Хоггом и этой его неприятной невестой исключительно об искусстве. Причем беседу вели главным образом вы с этой особой, Минти. Пол Хогг смотрел в потолок. Ему было скучно, я это видел.
— Ей тоже было скучно, — заметила Изабелла. — Это видела я.
Джейми молчал, и Изабелла пожала его руку.
— Не расстраивайтесь, — сказала она. — Я все вам расскажу за обедом. А сейчас мне бы хотелось несколько минут подумать.
Они шли по Дандес-стрит, пересекавшей Куин-стрит, в сторону Тисл-стрит,
[37]
где, по словам Изабеллы, находился итальянский ресторан. В это время дня на Тисл-стрит практически не было движения. Поэтому они немного прошлись по проезжей части, и эхо от их шагов отражалось от стен по обе стороны улицы. И вскоре по правую руку они увидели неприметную дверь ресторана.
Помещение было небольшое — столиков восемь, и кроме них было всего двое посетителей. Изабелла узнала эту пару и кивнула. Они улыбнулись, а потом потупились и начали рассматривать скатерть. Конечно, проявляют такт, но им любопытно.
— Итак, расскажите мне все, — потребовал Джейми, когда они уселись.
Изабелла расправила на коленях салфетку и взяла в руки меню.
— Нужно отдать вам должное, — начала Изабелла издалека.
— Мне?
— Да, вам. Вы сказали мне в «Винсенте», что я должна быть готова к тому, что лицо, за которым мы охотимся, — это Пол Хогг. И ваши слова заставили меня задуматься.
— Значит, вы решили, что это он, — предположил Джейми.
— Нет, — ответила Изабелла. — Это она. Минти Очтерлони.
— Хворостина, не знающая пощады, — пробормотал Джейми.
Изабелла улыбнулась:
— Можно сказать и так. Я бы не выразилась именно таким образом, но с вашим определением согласна.
— Она не понравилась мне с той самой минуты, как вошла в комнату, — сказал Джейми.
— Что странно, поскольку я думаю, что вы-то ей понравились. Вообще-то я совершенно уверена, что она… как бы поточнее выразиться? Она вас заметила. Обратила на вас внимание.
Ее замечание, по-видимому, смутило Джейми: он не отрывал глаз от меню, которое официант положил перед ним.
— Я не заметил… — промямлил он.
— Конечно не заметили, — сказала Изабелла. — Только другая женщина заметит такое. Но она вами заинтересовалась. Правда, несмотря на это, через какое-то время мы оба ей наскучили.
— Ну не знаю. В любом случае, я терпеть не могу этот тип. Правда, не выношу.
Изабелла задумалась.
— Интересно, что же в ней внушило нам обоим такую антипатию.
— Это из-за ее душевных качеств, — предположил Джейми. — Она амбициозная и безжалостная материалистка, и…
— Да, — перебила его Изабелла. — Верно. Возможно, этому трудно дать определение, но мы оба точно знаем, что это такое. И вот что интересно: в ней это есть, а в нем — нет. Согласны?
Джейми кивнул.
— Он мне очень понравился. Правда, я не выбрал бы его себе в близкие друзья, но он, кажется, вполне дружелюбен.
— Именно, — согласилась Изабелла. — Безупречный и обыкновенный.
— И не из тех, кто станет безжалостно избавляться от того, кто грозит разоблачением.
— Определенно нет, — кивнула Изабелла.
— В то время как она…
— Леди Макбет, — уверенно произнесла Изабелла. — Должен существовать синдром, названный в ее честь. Возможно, он существует. Как синдром Отелло.
— О чем это вы? — спросил Джейми.
Изабелла взяла булочку и разломила ее на своей тарелке. Конечно, она не станет резать булочку ножом, как это делает Джейми. В Германии когда-то считалось дурным тоном есть с помощью ножа картофель — любопытный обычай, который она никогда не понимала. Однажды она спросила об этом своего немецкого друга и получила странный ответ, который не приняла всерьез. «Этот обычай появился в девятнадцатом веке, — сказал он. — Возможно, у императора было лицо, похожее на картофелину, поэтому пользоваться ножом считалось непочтительным». Изабелла посмеялась, но когда позже увидела портрет императора, то подумала, что, наверное, это объяснение не далеко от истины. Его лицо действительно напоминало картофелину — точно так же, как Квентин Хогг, лорд Хейлшем, слегка смахивал на свинью. Она вообразила, как ему за завтраком подают бекон, а он кладет нож и вилку и со вздохом сожаления говорит: «Я, право, не могу…»
