– Не знаю. – Изабелла вдруг поняла, что должна как-то разъяснить случившееся. В начале вечера ей льстила мысль, что сидящие в ресторане могут подумать, будто она ужинает с молодым любовником. Теперь ей не хотелось, чтобы они так считали. – Мы с ним просто друзья, – объявила она Питеру. – Пожалуйста, не думай, что здесь что-то большее.
– Очень жаль! – улыбнулся Питер. – А мы со Сьюзи так одобрили твой выбор. И стали уже надеяться, – он явно поддразнивал, – что ты теперь будешь меньше терзаться морально-этическими проблемами и больше наслаждаться жизнью.
– Не очень-то у меня получается наслаждаться жизнью, – грустно произнесла Изабелла. – Но идея хорошая.
А ведь и правда хорошая, вдруг с удивлением подумала она. И надо ее осуществить. Надо начать наслаждаться жизнью, и для этого у нее есть Томазо. Нужно немедленно переключить все мысли на него и задуманное в порыве безрассудства путешествие. Хотя при чем тут безрассудство? Нет, наоборот, сейчас это рационально верное решение.
– Пошли! – Питер кивнул на их стол. – Там с нами Хью и Пиппа Локхарт. Они познакомились, когда стали играть в нашем Самом Ужасном Оркестре. Правда, она играет на тромбоне вовсе не так ужасно, как он. А если говорить серьезно, даже хорошо играет. Они тебе понравятся. Пошли.
Изабелла встала. Можно еще спасти и остаток вечера, и хоть малую толику чувства собственного достоинства. Размолвки с Джейми бывали и раньше. Завтра она перед ним извинится. И потом, надо же помнить о своем статусе. Она главный редактор журнала «Прикладная этика», а не свихнувшаяся от любви девчонка, которую вдруг бросил нагловатый парень. Приведенные аргументы подействовали – настроение явно улучшилось. Она выполнила свой долг, посоветовав ему то, что следовало, и совесть ее чиста. К тому же всё пустяки, главное, он остается в Эдинбурге. Объявленное штормовое предупреждение снято. Оно было ошибочным. Как выяснилось, зима отменяется и наступает весна.
Она прошла через зал к столику Питера и Сьюзи, действительно не замечая любопытных и сочувствующих взглядов тех, кто наблюдал внезапное бегство Джейми. Ее голова была гордо поднята, никакой жалости ей не нужно. Завтра она, конечно, извинится перед Джейми, но перед этими людьми ей извиняться не за что. Эдинбуржцы не прочь посудачить. А лучше бы занимались своими делами.
Глава двадцатая
Дорога в Западный Линтон ей всегда очень нравилась. Шоссе кружит среди Пентландских холмов, бежит мимо старых ферм и полей, на которых пасутся овцы, минует ручей Найн-Майл и деревеньку Карлоп, а впереди, на юго-западе, все время синеет в дымке изрезанный силуэт далеких Ламмермурских гор. Длины этой дороги никогда не хватало, чтобы передумать все наплывающие мысли, и она – пусть это и нелепо – с радостью повернула бы назад и еще раз проделала бы весь путь. Но она ехала к назначенному часу, целью поездки была беседа с Джин Маклеод, которой она позвонила по телефону и попросила о встрече, сказав, что хотела бы поговорить о сыне Джин, о ее умершем сыне. У женщины на другом конце провода перехватило дыхание, какое-то время она молчала, потом сказала: «Хорошо, приезжайте».
Деревня Западный Линтон лепилась к склону холма, и Эдинбургская дорога, огибавшая холм на довольно большой высоте, плавно спускалась потом вниз, к его подошве. По обе стороны дороги стояли виллы в викторианском стиле. Все они были окружены садами с оранжереями и имели названия, типичные для всей сельской Шотландии, названия вилл, от которых веет шотландской идиллией, миром романтики и гольфа. Изабелла не принадлежала к этому миру. Ее вотчиной был большой город, а не разбросанные маленькие городки, но она понимала, что именно это истинная Шотландия. О ней не помнит современная урбанизированная среда, на нее снисходительно посматривают жители мегаполисов, но она существует, она цела. Шотландия сдержанности в поведении и внутреннего дружелюбия, Шотландия, лишенная ярких событий, живущая размеренно, иногда монотонно, по строго предписанным правилам. Жизнь ее обитателей ясно, как в книге, читается в надписи на могильном камне: «Здесь покоится Томас Андерсен, фермер из Восточного Мэна, любимый муж, скончавшийся пятидесяти двух лет…» Здесь живут люди, привязанные к своему дому, сросшиеся с землей, в которую лягут, когда придет час. Горожане обращаются в пепел, их тела исчезают бесследно, не остается зарубки, приходит забвение. А здесь память берегут дольше и создается иллюзия, что мы значим больше. Хотя все дело в личности, думала Изабелла. Чем меньше про нас знают, тем меньше мы значим. Здесь, в этой деревне, все знают, кто кем был. И в этом существенное различие.
Свернув с главной дороги на боковую, она начала осторожно спускаться к деревне. Узенькая центральная улица была застроена невысокими каменными домами. Жилье, магазины, миниатюрный отельчик. Имелся здесь и книжный магазин. Она знала владельца лавки и собиралась навестить его, но позже, а сейчас нужно было разыскать коттедж «Западный склон», дорогу к которому тщательно описала Джин Маклеод.
Коттедж стоял невдалеке от шоссе, ведущего к Пиблу и Моффату. Маленький домик из серого камня, что добывают здесь же, в долине, стоящий в торце прилично побитой грунтовой подъездной дорожки. За ним начинались поля, перед фасадом был крошечный сад с цветущими рододендронами, живой изгородью отделяющими дом от дороги. В глубине виднелся старый лендровер, выкрашенный в зеленый цвет – цвет английских гоночных автомобилей.
Входная дверь отворилась, как только Изабелла подошла к дому, и показавшаяся на пороге Джин Маклеод поздоровалась с гостьей. Они несколько неуклюже пожали руки, и Изабелла отметила, что кожа на ладонях Джин грубоватая и сухая. Руки фермерши, машинально отметила она.
– Легко нашли дорогу? – спросила Джин. – Мимо нас часто промахивают и попадают на Моффатское шоссе.
– Я не первый раз в вашей деревне, – ответила Изабелла. – Иногда заезжаю в гости к Дереку Уотсону, в его книжную лавку. Мне здесь у вас очень нравится.
– Всё тут не так, как раньше, но мы довольны, – сказала Джин. – Когда-то наш городок процветал, вы это, конечно, знаете. Тогда через него перевозили скот к границе. Но с тех пор мы почти сто лет тихо дремлем.
Джин провела Изабеллу в дом, и они оказались в небольшой гостиной, приятно, хотя и без всяких претензий меблированной. На столике в углу стопка газет и журналов. Увидев среди них «Журнал ветеринара», Изабелла сделала логический вывод.
– Вы правы, – подтвердила Джин, заметив, куда она посмотрела. – Я в самом деле ветеринар и практикую в районе Пениквика. Мелкий домашний скот. Раньше чаще имела дело с лошадьми, но теперь… – она не закончила фразы и посмотрела в окно, на поля, расстилавшиеся за дорогой.
Изабелла хорошо усвоила урок, полученный в доме первых Маклеодов, и решила, что скажет все напрямую.
– Мне очень жаль вашего сына, – проговорила она. – Мы с вами не знакомы, и его я не знала, но мне его очень жаль.
– Спасибо, – поблагодарила Джин. Глядя на Изабеллу, она подождала, не добавит ли та что-то еще, потом сказала: – Вы, вероятно, из группы поддержки больных рассеянным склерозом. Ваш ребенок страдает этим заболеванием?
