Акушерка прибыла быстро и сразу стала готовиться к родам. Это была крупная женщина с большими, мужскими руками. Подвернув рукава, она протерла ладони жидкостью с резким запахом и измерила у Эммы пульс, глядя на часы, которые достала из кармана. Потом попросила прокипятить несколько полотенец и села на стул возле кровати.
— Однажды мне уже приходилось принимать в этом доме роды, — сказала она. — Давным-давно. Ребенок был очень крупный.
Эмма закрыла глаза. Боль возвратилась, словно огнем облизав ее тело, но она не боялась. Появился свет — она почувствовала его, и тут все началось. Разрыв плоти, страдание. Свет.
А затем огонь поднялся, вызвав оглушительный рев, свет стал ослепительно ярким, и она услышала крик. Акушерка подошла к ней сбоку, синьора Сабатино стояла сзади. Мелькнул белый сверток, и снова раздался крик. Она увидела, как синьора Сабатино наклонилась, взяла у акушерки сверток и положила его ей в руки.
— Мальчик, — провозгласила синьора Сабатино. — Твой маленький мальчик! Eccolo!
[7]
Эмма нежно держала ребенка, рассматривая его морщинистое личико и глаза, уже открытые, пытающиеся сосредоточиться. Она заплакала.
— Все уже закончилось, — сказала акушерка, вытирая ей слезы. — Ты молодец. Смелая девочка.
Тельце мальчика было обернуто пеленками, но она ощущала через ткань, как шевелятся крошечные члены, а потом провела рукой по спине и нащупала две небольшие выпуклости, похожие на складки кожи — гладкие и влажные. Ее глаза, обращенные к синьоре Сабатино, светились счастьем.
— Да, — прошептала она. — Вот они. Крылья ангела.
Первые три дня своей жизни ребенок тихо спал, просыпаясь только для того, чтобы пососать грудь, теперь он лежал в колыбельке под неусыпным вниманием двух заботливых женщин, одна из которых прилегла рядом на кровати, а другая сидела у нее в ногах с рукоделием. На нем было золотое одеяние, сшитое синьорой Сабатино; Эмма чувствовала, что скоро появится его отец, и хотела, чтобы малыш соответственно выглядел.
Он появился вечером. Внезапно за окном вспыхнул свет и поднялся ветер. Синьора Сабатино молча поднялась, чтобы открыть дверь, и он вошел в комнату. Золоченые, как у сына, одежды, с голубым поясом на талии были ему к лицу. Она посмотрела на него и улыбнулась. Подойдя к ней, он погладил ее по щеке. А затем, ничего не сказав, направился к колыбельке и взял ребенка на руки. Синьора Сабатино, опустившись на колени, слегка коснулась его облачения, когда он проходил мимо нее.
Тут вошли еще два ангела в серебряных платьях. Это были женщины. Он передал ребенка одной из них и, повернувшись к Эмме, промолвил:
— Однажды ты встретишься с ним вновь. Он будет неподалеку.
Она кивнула.
— Я знаю.
— Разве ты не рада?
— Конечно, рада.
Он сделал знак двум ангелам в серебре и направился к двери. На пороге вдруг остановился, как будто хотел еще что-то сказать, но, не промолвив ни слова, вышел. Свет, озарявший комнату и все вокруг, вскоре исчез, и опустилась ночь.
