Я рухнула в кресло. Оксана отличный хирург, у нее огромный
опыт, она работала на «Скорой помощи», в реанимации, умеет быстро и точно
оценивать обстановку. Слава богу, что у Лаврентьевых в аптечке нашлись
лекарства, правда, не все необходимые, но ведь Нине помогли.
– Варваркин сообщает: если вскрыть тайник, непременно умрешь,
– прокаркал Эрик.
– Замолчи, – прошипела я, – жена тебя слышит.
– Без негативных последствий, – будто не замечая меня,
продолжал профессор, – к томам могут прикоснуться сам Варваркин, его посланец
или абсолютно безгрешный человек с чистыми помыслами.
– Остальные умрут? – в ужасе спросила Арина.
– Да, – кивнул ученый.
– Враки! – заорала девушка. – Хрень! Глупость! У мамули
просто воспаление легких.
– Оно так быстро не развивается, – перебил ее Эрик. – Но
Панкрат оставил лазейку для воров.
– Человек, покусившийся на коллекцию, может выжить? –
обрадовалась я.
– Верно. Но нужно совершить обряд.
– Какой? – занервничала я.
Только не подумайте, что я поверила в чушь про проклятие.
Хотя Эрик говорил очень уверенно. И потом, Нина как-то мгновенно заболела. Если
обряд, придуманный Варваркиным, выполним, то почему бы его не провести? Хуже уж
точно никому не будет.
– Помогите, – прошептала Нина, – Эрик… милый… давай…
– Не трать зря силы, – остановил ее муж.
– Что делать? Рассказывай! – велела я Эрику.
– Нина должна покаяться в грехах.
– И все?
– Да.
– Начинаем! – закричала я. – Нинуля, ты можешь говорить?
– Угу, – донесся лепет с кровати.
– Кто-нибудь помнит божьи заповеди? – занервничала я.
– Не убий! – воскликнула Арина.
– Думаю, это можно пропустить, – отмахнулась я, – Нина точно
никого не лишала жизни.
– Нина делала аборты, – вдруг заявил Эрик, – два раза. А это
убийство.
В моей душе неожиданно вскипела злоба.
– Интересно, кто делал ей ненужных детей, а потом
благословил на операции? Не одна Нина участвовала в процессе!
Шея Эрика приобрела пунцовый оттенок.
– Я в тайник не лазил, речь сейчас идет о Нине, – буркнул
он.
– Признаю и раскаиваюсь, – прошептала Лаврентьева.
– Прелюбодеяние! – заорала Валя. – Мужу изменяли?
– Честное слово, нет, – уже более уверенно ответила Нина. –
Даже мысленно! Эрик – моя единственная любовь.
– Чти родителей! – осенило меня.
Нинуша легонько кашлянула.
– Каюсь, была не всегда вежлива с отцом и мамой.
– Не переживайте, все с родственниками бранятся, – успокоила
ее Валя, – никто не провел жизнь ни разу не поругамшись.
– Не укради! – объявил Эрик.
– Едем дальше, – поторопила его я, – твоя супруга человек
редкой честности!
Из постели донеслось всхлипывание.
– Прости, Дашута, прости…
Я посмотрела на Нину.
– Не нервничай, врач на подъезде. Если «Скорая» задержится,
я сделаю еще один укол. Тебе ведь легче?
– Да, да, да, намного. – Лаврентьева села и вытянула вперед
руки, – Думаю, Эрик прав. Дело не в лекарстве, а в покаянии. Едва я про аборты
сказала, как пальцы разжались!
– Чьи пальцы? – не поняла я.
Нина показала на свое горло.
– Кто-то как будто душил меня, а тут враз отпустил. А после
разговора о родителях и першить в горле перестало!
– Ну и слава богу, – сказала я, косясь на пустой шприц. –
Лишь бы тебе легче стало!
– Прости, прости, я воровка! Мерзавка! Украла деньги!
– Милая, ты говоришь чушь, – попытался остановить ее Эрик,
но Нину уже понесло.
– Никто не в курсе, да только если я не покаюсь, то умру, –
заторопилась Лаврентьева. – Дашуля, помнишь, как у тебя под Новый год, в конце
семидесятых, сперли кошелек?
– Да, я тогда так расстроилась! Взяла накопленную на подарки
сумму, поехала в «Детский мир» и потеряла портмоне. До сих пор обидно, –
призналась я. – Хотя случались в моей жизни и более значительные потери, но о
том происшествии не могу забыть. Вероятно, из-за того, что перед Новым годом не
ждешь подлянки. А откуда ты знаешь про тот малорадостный факт? Я никому, кроме
Наташки, о нем не рассказывала.
– Этот я кошелек украла! – отчеканила Нина. – Ты мне
позвонила и сказала: «Собралась в Детский мир, хочу подарки купить, а потом
продукты поищу, присоединяйся, вместе веселей». А у меня в кармане пусто! Эрик
приобрел какие-то книги, растратил заначку для праздника, перед твоим звонком я
голову ломала, где тугрики взять. Никто ведь перед Новым годом в долг не даст…
Я машинально кивнула, а Нина продолжила:
– Ну я и решила: поеду в «Детский мир» и сопру твой кошелек.
Я великолепно знала, как ты сумку носишь – ремень на плече, торба сбоку,
застежки нет, одна кнопка. Если ты что-то почувствуешь, я сделаю вид, будто это
розыгрыш, ты никогда меня в воровстве не заподозришь.
– Ага, – ошалело согласилась я, – точно.
– Но ты ничего не заметила.
– Невероятно! – схватился за грудь Эрик. – Нина! Это ужасно!
– Зато мне уже лучше, – трезво отозвалась жена. – Дашута, я
каюсь! Прости! Мне так стыдно! Я хотела вернуть деньги, но как?
У меня закружилась голова. Может, я сплю? Нинуша банально
стырила у меня кошелек, а потом улыбалась, угощала чаем… Я ничего не смыслю в
людях!
– Я всего один раз оступилась! – ныла Нина. – Мучилась,
рыдала, все последующие годы пыталась тебе помогать. Ну отпусти мне грех!
Я попробовала найти нужные слова, но язык будто заледенел.
Нина вновь начала кашлять.
– Ей делается хуже, – озабоченно констатировал Эрик.
Арина бросилась передо мной на колени.
