– И какой толк, что Ника тебе родная? – обозлилась Майя. –
Она не хочет микстуры составлять. А я каждое твое слово ловлю, записываю. Ну
выучи меня, пожалуйста! Пропадет ведь искусство!
– Я подумаю, – пообещала Софья.
А вечером, посадив перед собой Нику, спросила:
– Будешь продолжать наше дело?
– Нет! – замахала руками Вероника. – Ни за что! Мне нравится
шить, вязать, а колдовать я не хочу.
– Ладно, – легко согласилась Софья. – Принуждать нельзя,
добро силой не передать. Отпускаю!
И бабушка стала заниматься с Майей. Ника радовалась
обретенной свободе, ранее Софья каждый вечер приказывала ей варить травы,
настаивать, процеживать. Сколько раз Софья шлепала Нику по рукам, приговаривая:
– Безголовая! Зачем железное сито берешь! Здесь марля нужна!
Но у Вероники наука не укладывалась в голове. Вот шила она с
малолетства хорошо: расстилала ткань на полу, кроила и за вечер мастерила новую
юбку. Ей хватало одного беглого взгляда на руки опытной швеи, чтобы понять, как
та обметывает петли или прокладывает силки. А к сушеным веникам душа ее не
лежала.
Зато у Майи во время занятий с бабушкой в глазах горело
пламя. Софья постоянно хвалила ученицу, и в Веронике зашевелилась ревность.
Любимая бабушка променяла родную внучку на приблудыша?
Ника стала придираться к Майе, буквально напрашивалась на
скандал, говорила сестре гадости, но та лишь улыбалась и отвечала:
– Никуся, хочешь вкусного чаю? Он успокаивает и расслабляет.
– Ты здесь не хозяйка, не смей хватать кружки! – вопила
Ника.
– Ладно, ладно, – уступала Майя и молча резала очередную
траву.
Сообразив, что колкостями сестру не пронять, Вероника от
слов перешла к делу. Она стащила у Майи ключи от их дома, и та не смогла в
нужный час войти в квартиру Скавронских. Из-за этого погибло большое количество
заготовленного зелья. Затем Ника проковыряла в сапогах Майи дыру, и та,
промочив ноги, заболела.
Но несмотря на открытую войну, сестру так и не удалось
вызвать на скандал. Тогда Ника решилась на откровенную подлость: взяла всю
семейную кассу и засунула купюры в Майин бумажник.
– Бабушка, – как ни в чем не бывало спросила она через пару
часов, – можно я в кино схожу?
– Ступай, – не поворачивая головы, согласилась Софья.
– Я возьму деньги?
– Пожалуйста, – не стала спорить старушка.
Тщательно скрывая торжество, Ника кинулась к буфету. Она
собиралась уже закричать: «Ба! Пропали наши деньги! Их украли!» Софья
всполошится, начнет искать купюры, обнаружит их у Майи и навсегда с ней
расстанется…
Но план не сработал. Нина рванула ящик, увидела в нем
ассигнации и от изумления завопила:
– Бабуля! А деньги тут!
– Где ж им еще быть? – без всякой улыбки осведомилась Софья,
входя в гостиную. – Много лет их в одном месте держим. Вероника, ты, кажется,
удивлена?
– Нет, – промямлила девушка.
– Почему тогда орешь? – тоном следователя спросила Софья.
– Очень крупные бумажки, – нашлась Ника, – мне на кино
столько не надо.
– Разменяй в метро, – посоветовала Скавронская.
Ника с пылающими от стыда щеками заплакала.
– Голова болит? – заботливо осведомилась бабушка. – Пойди на
кухню, Майя тебе чайку нальет. Или ты сестру видеть не хочешь?
Ника кивнула.
– Будь по-твоему, – согласилась Софья и ушла.
Вероника осталась в комнате. У нее и впрямь заломило в
висках, пришлось лечь на диван.
Глава 13
С того дня Майя перестала приходить к ним в гости. Она не
звонила и по телефону. Общается ли Софья с ней, Ника не знала. Последняя
встреча девушек состоялась на похоронах бабушки.
Когда Вероника пришла в морг, около скромного гроба, обитого
красным ситцем, уже стояла Майя.
– Привет, – тихо сказала Вероника.
– Здравствуй, – как всегда приветливо отозвалась Майя. –
Разрешишь проститься с бабушкой?
– Конечно, – кивнула Ника.
Майя наклонилась к гробу, поцеловала Софью в лоб, приподняла
простынку и вдруг сказала:
– Куту: Это же не ты сделала?
– Что? – не поняла Ника.
Майя промолчала, вынула из своей сумки шикарную, белую с
золотом ткань, и накрыла ею тело Софьи до шеи.
– Не будешь против? – тихо спросила она у Ники. – Обряд
такой, покрывало заговорено, оно поможет бабушке перейти в лучший мир.
– Пропуск в рай, – неожиданно съехидничала Вероника и
осеклась, поняв неуместность своего поведения: стоит у гроба Софьи и ёрничает.
– Да, – миролюбиво согласилась Майя, – но снимать его не
надо, иначе злые силы завладеют душой. Кто еще придет проститься?
– Бабушка не имела близких друзей, – пробормотала Ника.
– Давай попросим крышку гроба тут закрыть, – предложила
Майя, – чтобы покрывало не сдвинулось.
Вероника, удивляясь себе, послушалась, и домовину заколотили
в морге:
– И где Майя сейчас? – вскочила я.
Ника смяла пустую пачку из-под сигарет.
– Не знаю.
– А какая у нее фамилия?
Хозяйка квартиры встала.
– Если она не вышла замуж и не поменяла паспорт, то осталась
Водкиной, мой отец признал девочку от любовницы. Водкина Майя Кирилловна.
Отвратительно звучит! Хорошо, что в нашей семье существовала традиция не
изменять фамилию Скавронская. Даже дети, рожденные в законном браке, сохраняли
ее, иначе б я тоже была Водкиной. Ну и гадость!
– Может, ты знаешь адрес Майи? – не успокаивалась я.
Ника поднялась с дивана, подошла к буфету, достала из ящика
растрепанную записную книжку, полистала ее и с видимой неохотой сказала:
– Переулок Конопольского, дом восемь. Но, ей-богу, я понятия
не имею, там ли она. Мы не общались много лет, и я не собираюсь заводить с
Майей дружбу.
Попрощавшись с Вероникой, я спустилась в машину и взяла в
руки атлас Москвы.
