– Спокойно, милая, – улыбнулся Варваркин, – там документы
никому нынче не нужные – каталог библиотеки. А еще дневники отца и деда.
Возбужденный находкой ученый ухитрился выломать сейф и увез
его с собой.
– Что ж теперь будет? – ужаснулась Анфиса.
И вновь Панкрат успокоил ее:
– Нас никто не разоблачит. Я каталог заново составил, описал
то, что мы спрятали. Старые карточки не нужны, к тому же и не верны они, отцом
моим подделаны. Батюшка, прости его Господь, враль был первостатейный, вечно
фантазиями увлекался. Да и дедушка не особо правила соблюдал. Знаешь, отчего я
сейф не опустошил?
– Нет, – протянула невенчанная супруга.
– Ни слова правды в тех бумагах нет, – засмеялся Панкрат. –
Не семейная история, а настоящий роман, отец с дедом себя приукрасили. По их
словам выходит, что Наполеона не Кутузов, а они победили. Да и со Змеем
Горынычем посражаться успели. Каталог же тот и вовсе басурманская грамота,
папенька карточек фальшивых понаделал и показывал их гостям. С детства помню,
она их батюшке местному демонстрировал. Тот аж вспотел и молить начал: «Сергей
Панкратович, уважьте, покажите мне „Летопись монаха“, хоть взглядом к раритету
хочу прикоснуться». Прямо плакал. Но папенька ему отказал, уехал священник ни с
чем. Маменька моя тогда возмутилась и волю гневу дала: «Серж! Зачем отца
Мефодия обманул? Нет у тебя тех книг». Папенька захохотал и ответил: «Так ему и
надо. Не люблю их племя – грешнее нас, а у алтаря стоят».
Анфиса слушала мужа молча, потом тихо сказала:
– Но ведь мы не все унесли с собой, торопились, могли оставить
что-то стоящее. Или ты меня не послушал и к горе ходил? Ох, не ладно!
Скавронские-то, в отличие от твоих родичей, честные, верю я в их историю.
Сколько раз Софья рассказывала…
Тут родители поняли, что маленькая дочка их слышит, и
замолчали.
– Понимаешь, – нервничала Лариса, делясь воспоминаниями с
Майей, – может, папа с мамой все же спрятали часть книг в пещере? Иначе, откуда
«Летопись» у Лаврентьева? Где-то ведь она хранилась! Думаю, отец маму не
обманывал, но ему самому могли правды не сказать!
– Панкрат отлично знал библиотеку, он бы не пропустил
раритет, – перебила ее Майя.
– «Летопись» мог унести в гору Сергей Панкратович. Или дед
Варваркин. Вдруг там и правда спрятаны книги? Нет, надо проверить! –
воскликнула Лариса. – Пожалуй, я схожу к тайнику.
Глава 31
Майя испугалась и потребовала:
– Даже не приближайся к горе!
– Стучат в окно, – вдруг нервно сказала Матренкина, –
перезвоню тебе позднее, кто-то из соседей пришел.
Майя повесила трубку и стала заниматься своими делами, но в
душе поселилась тревога, у Водкиной все валилось из рук. Спустя час она
схватила телефон и попыталась связаться с Ларисой, но та не отвечала. Не
отозвалась старуха и утром. В конце концов Майя побежала к своей соседке Нате,
которая имела автомобиль, и попросила о помощи. Женщины довольно быстро доехали
до Киряевки.
Изба Матренкиной оказалась заперта. Лариса, в отличие от
большинства обитателей деревни, никогда не оставляла запасную связку под крыльцом.
Более того, уходя из дома даже на короткое время (допустим, за хлебом), она не
ленилась закрывать ставни на окнах. Но у Майи имелись ключи, Лариса дала ей их
однажды со словами: «Когда умру, ты должна спрятать книги и все мои записи. Не
хочу, чтобы наследство отца разграбили, и не следует чужим глазам мои мысли
читать».
Майя и Ната вошли в дом. Ларисы не было.
– Может, ее ограбили, а потом похитили? – высказала глупое
предположение Ната, обожавшая фильмы про мафию.
– Нет, – ответила Майя, – вещи на своих местах, ничего не
тронуто. Я знаю, где она! Поехали к подножию холма.
– Зачем старухе могло понадобиться сюда лезть? – в
недоумении поинтересовалась Ната, когда женщины, оставив машину на небольшой
площадке, начали карабкаться вверх по склону.
Майя не могла и не хотела рассказывать соседке правду,
поэтому ответила:
– Мох она собирает, травы всякие для лекарственного чая,
кое-какие из них внутри пещер растут.
Ната удовлетворилась услышанным, и дальше они с Водкиной шли
молча.
Майе же с каждым преодоленным метром делалось все тревожнее.
Она отлично понимала, почему Лариса поторопилась туда, где по преданию были
похоронены генерал и его товарищи: сообщение о том, что в руки к Лаврентьевым
попала «Летопись», взбудоражило Матренкину. Всю свою жизнь она положила на то,
чтобы сохранить библиотеку отца. Дочь знала, что папа и мама унесли из пещеры
самые ценные экземпляры, в развалинах особняка Варваркина остались книги,
которые Панкрат посчитал незначительными.
Когда Эрик Лаврентьев начал ходить по Киряевке, расспрашивая
местных кумушек о Варваркине, Лариса только посмеивалась. Сельские дамы
наговорили профессору три телеги глупостей. Тот факт, что ученый изучает
каталог книгохранилища, тоже не смутил Матренкину. Она-то знала правду о
карточках, помнила рассказы Панкрата, его слова: «Большого таланта вралями были
мои папенька и дед, они в каталоге такого понаписали: Маменька один раз не
сдержалась и сказала супругу: „Серж, отчего бы вам не похвастать, что вы имеете
рукопись Евангелия, написанного рукой апостола Павла?“
Вот почему Лариса не волновалась, когда Эрик затеял поиски –
она-то понимала: ничего профессор не найдет, книги у нее в избе. В самом лучшем
случае Лаврентьев расковыряет лаз в подвал давным-давно рухнувшего дома Панкрата
и обнаружит там несколько истлевших изданий, да парочку календарей за бог весть
какой год. Конечно, сейчас тома, которые безо всякого сожаления бросил в
усадьбе Панкрат, тоже представляют немалую ценность, но они, очевидно, в
ужасном состоянии, а Эрик-то искал «Летопись». Но ее не существовало в природе,
о чем вполне уверенно говорил Варваркин. Его отец составил фальшивую картотеку,
как обычно решив пустить пыль соседям в глаза, врал про уникальное собрание
томов так же, как ранее рассказывал «охотничьи» истории про потрясающие
драгоценности своей супруги, которые она получила от прапрапрадеда. Вот только
диамантов с яхонтами, равно как и «Летописи», ни один человек воочию не видел.
