– Ваша мать, наверное, скучала без вас, – сказала Сестричка, обращаясь ко всем четырем девочкам сразу. – Как долго вас не было?
– С прошлого вторника, – ответила Анна. – Как замечательно будет снова вернуться домой и увидеть матушку.
– Думаешь, ей понравится подарок, который мы ей приготовили? – спросила Мэй.
– Понравится? – воскликнула Луиза. – Да она обалдеет!
– А что за подарок? – поинтересовалась Сестричка.
– Вот, посмотрите, – сказала Анна, расстегивая сумочку и доставая прямоугольный предмет, в котором я сразу узнал сафьяновую коробочку из тех, где обычно хранят дагеротипы. Затем она передала вещицу Сестричке, которая откинула маленький крючок, и коробочка раскрылась.
Заглянув, я увидел внутри дагеротип, запечатлевший четырех сестер. Они замерли в самой очаровательной позе, какую только можно представить: Анна сидела посередине, Луиза и Лиззи стояли по обе стороны, нежно взяв ее за руки, а маленькая Мэй сидела на переднем плане, откинув голову на колени старшей сестры. Превосходно уловив индивидуальное сходство и даже кое-что из таких непохожих характеров четырех девочек, дагеротипист проявил свое искусство и в том, что ему удалось создать портрет единого, любящего, неделимого существа.
– Уверена, она будет хранить его как зеницу ока, – сказала Сестричка, возвращая портрет Анне. – Вы все так замечательно получились.
– Снимал мистер Баллингер, – заметила Мэй. – Говорят, он лучший дагеротипист в Бостоне.
– Забавно, – сказала Сестричка, – мы с Эдди тоже собирались у него сняться – для нашей Путаницы. Пошли к нему в студию вчера утром, но он попросил зайти через час. Конечно, учитывая все, что случилось потом, мы так и не вернулись.
Наклонившись к жене, я нежно пожал ее руку.
– У нас еще будет предостаточно времени сделать наши портреты, дорогая, – сказал я. – Побыв в Конкорде, мы вернемся в Бостон и остановимся у миссис Рэндалл по крайней мере еще на пару дней до отъезда в Нью-Йорк.
– Не хочу совать нос в чужие дела, – заметила Луиза, – но позвольте спросить вас, мистер По, что привело вас в Конкорд?
– Ваше любопытство совершенно естественно, мисс Элкотт, – ответил я.
– Никакая я не мисс Элкотт, просто Луи, – заявила девочка.
– Что ж, хорошо, Луи, – сказал я. – Мы едем в ваш город, чтобы проконсультироваться с доктором Фаррагутом насчет здоровья моей жены.
– Мне так жаль, что вы себя плохо чувствуете, миссис По, – сказала Луи. – Но уверена, что доктор Фаррагут вылечит любую болезнь. Откуда только люди не приезжают, чтобы ему показаться. Говорят, он просто чудотворец.
– Надеюсь, это так, – сказала Сестричка.
Что-то в голосе моей дорогой жены заставило меня вглядеться в нее более пристально. По чрезвычайной бледности, покрывавшей ее лицо, я понял, что все мои усилия оградить ее от лишнего напряжения во время нашего краткого пребывания в Бостоне были тщетны. Я даже несколько пал духом, заметив, что мучительные, изматывающие события предыдущих дней явно нанесли тяжкий ущерб ее и без того хрупкому здоровью.
– Как ты себя чувствуешь, моя дорогая Сестричка? – поинтересовался я.
– Прекрасно, Эдди, – ответила она, изобразив улыбку, которая, будучи отважной попыткой вселить в меня уверенность, лишь еще больше растравила мне сердце.
В экипаже словно воцарилась полумгла, поскольку все четыре сестры погрузились в глубокое и мрачное молчание. Что до меня, то мои мысли были целиком заняты здоровьем Сестрички.
Действительно, хотя я все еще не был окончательно уверен в виновности Мак-Магона, я перестал ломать над этим голову. В конце концов, это меня не касалось, пусть разбирается полиция.
И в Бостон я приехал вовсе не затем, чтобы раскрывать преступления, а чтобы сделать все, что в моих силах, для спасения жизни своей любимой.
За следующие минут двадцать-тридцать все шестеро едва ли обменялись хоть словом. Эта печальная ситуация продолжалась до тех пор, пока Луи, как всегда, словно пробудившись от спячки, внезапно не воскликнула:
– Прямо мочи нет, какие мы все кислые! Эльзи никогда бы не понравилось, что мы так хандрим. Сами знаете, как она любила смеяться, шутить и веселиться!
– Что ты предлагаешь, Луи? – спросила Анна. – Хочешь, чтобы после всего, что случилось, мы были веселыми и беззаботными?
– По крайней мере мы можем хоть как-то скоротать время. Как насчет сыграть в «чепуху»?
– Верно, здорово! – воскликнула Мэй, хлопая в ладоши.
– А что это, собственно говоря, за развлечение? – поинтересовался я.
– Ужасно, ужасно смешное, мистер По, – откликнулась Луи. – Уверена, вы будете в восторге! Кто-нибудь начинает рассказывать какую-нибудь историю, всякий вздор, и рассказывает, рассказывает, пока вдруг не остановится в самом интересном месте. Тогда кто-нибудь подхватывает и продолжает молоть ерунду. Такая смехотища получается – обхохочешься! Ну, кто первый?
– Я, – сказала Анна. После короткой паузы, во время которой все выжидающе на нее глазели, она приступила к повествованию:
– Жила-была как-то красивая, но очень бедная девушка по имени Маргарет, которая вечно завидовала своим богатым подружкам, потому что у них было полно красивых драгоценностей и одежды, а у нее только несколько рваных платьев – сущее тряпьё. И вот однажды, гуляя по лесу, встретила она маленькую старушку, на плече у которой висел большой, тяжелый мешок.
Старушка хромала, и мешок казался ей тяжкой обузой. «Могу ли я вам помочь?» – спросила Маргарет. «Очень любезно с твоей стороны, милочка, – сказала старушка, – но, как и все мы, я должна нести свою ношу сама. Однако, поскольку уж ты оказалась такой добросердечной барышней, хочу тебя вознаградить. Если ты посмотришь на свое отражение вон в том пруду, – сказала она, указывая скрюченным пальцем на ближайшее озерцо, – то увидишь нечто чудесное». Полная любопытства, Маргарет подошла к берегу пруда и поглядела в воду. И тут, к своему великому удивлению, она увидела…
– Прекрасную русалку! – взволнованно вступила маленькая Мэй. – У нее были красивые, вьющиеся, золотистые волосы и большие голубые глаза, совсем как у меня. Поднявшись из воды, она схватила Маргарет своими тонкими белыми руками за плечи и утянула на дно пруда, где усадила Маргарет на коралловое кресло, а сама скрылась в маленьком гроте. Через несколько минут она снова появилась, неся прекрасный ларец, сделанный из морских ракушек.
«Что это?» – спросила Маргарет, которая очень удивилась, что, оказывается, может дышать под водой.
«Это мои волшебные краски, – ответила русалка. – Я замечательная художница, а ты такая красивая, что мне захотелось нарисовать твой портрет». Маргарет это очень понравилось. Тогда русалка принялась за работу, вместо холста взяв большой лист водорослей. Несколько минут – и портрет был готов.
