– У тебя ложные представления о рыночной
стоимости ногтей, – ехидно сказал горбун. – Да уж, конечно… Старый
глупый Лигул! Где ему понять нравственные метания барона Арея, мечника мрака!
Подумать только, какая оригинальная история! Когда-то ты влюбился в смертную,
нарушив наши законы, имел от нее дочь и, спасая эту смешную идиллию, наделал
массу глупостей… Так много, что оказался на маяке. Волны, камни и ветер должны
были промыть тебе мозги. И что? Даже на маяке ты не набрался ума. Спас эту
девчонку-лопухоида, которую запутавшаяся мать обрекла на гибель. Интересно, с
какой радости? Или она напомнила тебе твою дочь, которую ты не смог спасти?
Когда ты наконец усвоишь, что мы бессмертны, а лопухоиды и дети от лопухоидов –
это так, расходный материал… Пешки в вечной игре добра и зла. Глупая плоть,
глина с мерцающим огоньком эйдоса, который невесть зачем залетел туда!
– Ты увлекся, горбун. Может, тебе ради
разнообразия пожить своей жизнью?
Горбун замотал головой. В глазах у него
появился какой-то сухой, лихорадочный блеск.
– Ну уж нет! Пока что меня устраивает
твоя! Я хочу понять! Ну скажи, зачем тебе нужен был тот поединок? Зачем убивать
своих, пока живы враги? Разве тебя не учили, что сладкое всегда оставляют на
десерт?
– Я мстил тем, кто перечеркнул мою жизнь
– прямо или косвенно. И, что меня терзает, отомстил не всем. Один еще
жив… – глядя в сторону, сказал Арей. Штукатурка соседнего, пятнадцатого
дома по Большой Дмитровке задымилась от его взгляда.
– Они хотели как лучше, Арей… Они спасали
тебя от мерзости быта. Ты сам знаешь, что маги теряют магию, долго общаясь с
лопухоидами! Погрязая, как в болоте, в мелких житейских заботах! Такие стражи
потеряны для мрака. Потеряны навсегда! – убежденно сказал горбун.
– Я не просил мрак лезть в мои дела!
Хватит с вас и того, что я ненавижу свет! – рявкнул Арей.
– Возможно. Но ты не служишь мраку всей
душой. Ты слишком ценишь свободу или то, что ты считаешь свободой. Ты дурак,
Арей! Ты не понимаешь, что чистой свободы быть не может. Есть только свет и
мрак. То что не свет – мрак. То что не мрак – свет. Никаких полутонов просто по
определению быть не может. Нельзя быть злым в добрую полосочку и добрым в злую
полосочку! Ты улавливаешь нюансы, Арей?.. Проклятье, что ты делаешь!
Беседуя с Ареем, Лигул незаметно следил за ним
боковым зрением, готовый среагировать при первом же подозрительном движении. Но
атаку он все равно пропустил. Даже не понял, была ли атака или Арей применил
магию. Горбун только услышал, как лязгнули об асфальт его доспехи. В следующий
миг он понял, что лежит на земле, а его же собственный меч ласково, точно
бритва, скоблит рыжие волоски на его шее. Изгибом меча Арей подцепил цепочку
дарха и теперь холодно разглядывал торопливо меняющую формы серебряную сосульку
горбуна.
– А ведь немало эйдосов ты заточил в свой
дарх. Я слышал, в последние годы ты предпочитаешь покупать их у комиссионеров,
а не отвоевывать в бою? Оно и верно: злато во все века разило лучше булата.
– Битвы между своими запрещены, пока мы
не разделаемся со светом, – прошипел Лигул.
– Мудрый и предусмотрительный закон!
Интересно, кто его принял? Уж не ты ли, Лигул? Имей в виду, что запрещение
дуэлей всегда приводило к падению нравов, ожирению и торжеству кошельков! Крови
льется меньше – да, но вместо крови льются сопли… Это ты мудро заметил про
жалкое существо. Шакал не лев, и никогда не быть ему царем зверей. Ты шакал,
Лигул. Неужели ты думаешь, что сумеешь подчинить себе мрак?
Арей пошевелил кистью, заставив дарх горбуна
покачиваться на лезвии меча, как маятник.
– Подумать только, как просто! Одно
легкое движение, и грозный Лигул лишится всей свой магии и станет обычным
жалким духом… – задумчиво произнес он. Губы Лигула побелели. – Но
больше меня волнует другое, – продолжал Арей. – Я думаю о том
единственном эйдосе, о судьбе которого мне ничего не известно. И когда мне
приходит в голову, что он может оказаться в твоем дархе, тогда я теряю голову и
мне хочется разрубить тебя на дюжину маленьких уродов!
– Я тысячу раз говорил! Я не убивал
твою!.. Я ничего не знаю о судьбе твоей… – начал Лигул.
Рука Арея дрогнула. На щеке у горбуна появилась
длинная царапина. Горбун поднял руку, стер со щеки кровь и задумчиво лизнул
ладонь.
– Не произноси ее имени! Оно слишком
чистое для тебя! Или расстанешься с языком! – тихо сказал Арей.
Лигул поспешно закивал.
– Так ты потому покровительствуешь
девчонке, что она напоминает тебе ту… Не злись! Имени я, как видишь, не
произнес, – заметил он.
– Не твое дело! Подумай лучше о твоем
дархе! Как бы тебе его не лишиться! – сказал Арей.
Горбун пожал плечами. Он уже справился с
первым страхом.
– Глупая угроза! Ты далеко не святоша.
Может, тебе напомнить, скольких ты зарубил и сколько эйдосов в твоем
собственном дархе? – спросил он.
– Не стоит. Всех, кого я убил, я убил в
честном магическом бою. Я не резал спящих и не убивал ударом в спину. И тем
более детей и женщин, – заметил Арей.
– Честный бой? Когда один противник
опытнее другого в двадцать раз, разве бой можно назвать равным? Честным он был
бы при равенстве сил! – усмехнулся горбун.
– Никто не мешал моим противникам учиться
владеть клинком, – сказал Арей.
– Ага… А заодно полторы тысячи лет быть
богом войны, участвуя во всех сражениях и битвах, и приобрести тот же опыт…
Демагогия это все! Другого такого же приобрести невозможно, – буркнул
Лигул.
Арей задумался. Слова Лигула все же поколебали
его уверенность.
– Они могли запастись каким-нибудь
артефактом! Многие так и делали, – буркнул он.
– Ну вот! Мы вернулись все к той же
печке, от которой начинали танцевать. Не можешь победить в честном бою – победи
в нечестном, – осклабился горбун.
Арей легко подбросил его дарх и поймал его на
повернутый плашмя меч. Цепочка натянулась. Лигул напрягся.
– Помолчи, Лигул! Твои рассуждения мне
неинтересны. Забудь об Улите. И тем другим, своим прихвостням, скажи, чтобы
забыли. Если с ней что-то случится, им придется искать себе нового горбуна. Ты
все понял? – медленно произнес Арей.
Сглотнув, горбун кивнул. Цепочка в последний
раз скользнула по изгибу меча.
Лигул тут же вскочил и довольно оскалился.
Самоуверенность возвращалась к нему огромными скачками.
