Три события произошли почти одновременно.
Первое: Даф подула в флейту, отменив действие магии пленения, и ногтем провела
короткую поперечную черту, перечеркнувшую идеальную сбалансированность руны.
Второе: поблизости появились Пуплий и Руфин, носившие на своих физиономиях
явный отпечаток знакомства с когтями Депресняка. И третье: пройдоха Тухломон
улетучился в неизвестном направлении и мог быть сейчас где угодно, хоть на
Эвересте. Теперь, чтобы отыскать его, потребовались бы силы всего полка
златокрылых, и то результат был бы самый неопределенный.
Стражи замерли. Им не сразу удалось понять,
что здесь происходит.
– Что делаем, ребятки? Комиссионеров
пытаем? Котиков мучаем? Общество ветеринаров-потрошителей проводит выездную
конференцию? – набравшись наглости, поинтересовалась Даф.
Тут она, признаться, притормозила. Ей
следовало бы исчезнуть вместе с Тухломоном, но она все еще не верила в глубине
души, что изгнана из Эдемского сада навсегда.
Пуплий всмотрелся в лицо девчонки. Его лицо
побагровело.
– Руфин! Клянусь светом, это Дафна!
Беглый помощник младшего стража! Вот ты где!
– И где я вот? – машинально
перефразировала Даф.
Последнее время она стала замечать за собой,
что хамит прежде, чем думает. Вначале хамит, а потом уже начинает понемногу
думать. Или вообще не начинает. По ситуации.
– Дафна, страж света, ставшая стражем
мрака! Ты арестована по обвинениям в похищении артефакта, помощи слугам мрака и
покушении на убийство! – отчеканил Пуплий.
– Вы чего, опухли? Какое убийство? –
не поверила Даф. Ей чудилось, что она ослышалась.
Пуплий неумолимо шагнул к ней. Руфин страховал
его, держа у губ свою флейту. Дафна знала, что достаточно одного легкого
дуновения, чтобы размазать ее о стену. Всем в Эдеме было известно, что златокрылых
обучают секретным маголодиям.
– Сдайте вашу флейту и ваши крылья,
помощник младшего стража! Не заставляйте нас применять силу! – загрохотал
Пуплий.
Даф попятилась. Лишиться сейчас флейты и
крыльев ей было никак нельзя. Это значило бы провалить задание в самом начале.
Какой она будет после этого секретный агент света во мраке! Они что, с ума
посходили? Покушение на убийство? И кто жертва? Может, здоровяк Пуплий, на
которого она натравила Депресняка?
– Эй! Вы не ответили! И кого это я
пыталась убить? – спросила она.
– Это тебе объяснят в Эдеме. Не двигайся!
Не заставляй нас применять силу! – сказал Руфин.
Лица стражей были суровыми. Дафна осознала,
что пора смываться. Но прежде, чем Даф сгустила в сознании зрительный образ,
необходимый для телепортации, – это был один из опасных способов, не
использующий заклинания и маголодии, – Руфин, от которого не укрылись
изменения в магическом поле, тихо заиграл на флейте. Это была еще не атака: он
лишь лишил Даф возможности мгновенной телепортации.
– Не дури, Даф! Тебе не улизнуть! Пуплий!
Забери у нее флейту! – распорядился он.
Лицо Руфина, прежде казавшееся Дафне добрым,
теперь пугало ее. В глазах златокрылого она явственно читала, что для всех
порядочных стражей света она теперь изменница, которой нет прощения.
Даф завизжала самым натуральным образом – как
визжит обычная тринадцатилетняя лопухоидная девчонка – и, на бегу впадая в
панику, метнулась к лестнице – туда, где незадолго до нее скрылся и мяукал
теперь где-то наверху Депресняк. Руфин вновь заиграл на флейте. Звуки, прежде
приятные и точно округлые, стали теперь колючими и резкими. Случайно Даф знала
этот вид атаки златокрылых. Шмыгалка, в своей любви к искусству нарушавшая все
запреты, любила иногда показать ученикам одну-две секретные маготехники.
Зная, что никак иначе от этой магии не уйти и
что после серии коротких звуков вся магия сосредоточится в одной длинной
пронзительной ноте, которая погрузит ее в долгий сон, Даф сделала единственное,
что могло спасти ее. В момент, когда до длинной ноты остались какие-то доли
такта, она вдруг изменила направление бега и с верхней ступеньки лестницы
прыгнула на Пуплия, повиснув у златокрылого на шее. Пуплий попытался оторвать
ее от себя, но Даф вцепилась как кошка.
Руфин, сообразивший, что она задумала,
отдернул флейту от своих губ, но было уже поздно. Длинная нота начала уже
звучать. Атакующая магия прошла сквозь Дафну, но, так как ноги ее были оторваны
от земли, не смогла замкнуться на ней, заметалась и обрушилась на Пуплия.
Могучие руки златокрылого разжались. Безмятежно
посапывающий страж замер на заплеванном полу подъезда, сладко поворачиваясь во
сне и причмокивая губами. Два часа оздоравливающего сна, как минимум, ему были
обеспечены.
Теперь из противников у Дафны оставался лишь
Руфин. Могучий страж пожал плечами:
– Думаешь, перехитрила? Детские фокусы!
Мне даже флейта не понадобится, чтобы тебя схватить! – сказал он.
Даф в спешке выхватила свою флейту и обрушила
на стража пару атакующих маголодий, но Руфин принял их на кольчугу, даже не
блокируя. Он явно развлекался.
– Недурно, крошка! Хорошая штука эта
кольчуга! Ну-ка еще пару маголодий!.. Покажи, что ты умеешь! – Руфин
сделал к ней большой шаг. Теперь лишь около двух метров отделяло его от Даф.
Внезапно Дафна ощутила, как что-то обожгло ей
бедро, точно кто-то засунул под ремень ее джинсов раскаленный брусок железа.
Она вскрикнула, не размышляя, вырвала это отвратительное нечто из-под ремня и,
обжигая руки, отшвырнула его от себя. Она не целилась в Руфина, вообще забыла о
нем, так ей было больно. Скорее, сам Руфин сделал ошибку, шагнув к ней именно в
этот момент.
Брошенный предмет задел златокрылого по
колену. Двойная вспышка ослепила Даф. Защитная магия кольчуги златокрылого
вступила в поединок с магией неведомого и… проиграла. Кольчуга погасла. Ледяной
панцирь неумолимо пополз по ногам Руфина, сковывая его тело. Флейта
выскользнула из застывающих пальцев и два раза подпрыгнула, ударившись о
ступеньки.
Покачнувшись на ставших вдруг чужими ногах,
Руфин с трудом сохранил равновесие и, наклонив голову, посмотрел на белый
вытянутый предмет, лежавший у его ног.
– Рог Минотавра! Чтоб ты сгинула,
предательница! – с усилием выговорил он.
– Я не предательница! – возмутилась
Даф.
– Ты еще и убийца!.. В ту ночь, когда ты
похитила рог, в кабинет Генерального стража Троила подбросили шкатулку с зубами
и чешуей Тифона. Троил открыл ее… Она хранилась в том же ящике, что и ро… рог…
Руфин закашлялся. Лед поднялся уже до груди.
Его щеки и волосы были уже покрыты инеем.
– Как холодно!.. Троила нашли только
утром. Его жизнь… никто не знает, когда она оборвется.
