Даф вздрогнула. Она слышала, что любая часть
древнего чудовища, супруга Ехидны и родителя Химеры, смертельно опасна для
стража света.
– Это не я! – крикнула она.
– В кабинете Троила нашли перо с твоего
крыла… Лучше сдавайся – тебя ищут все стражи! Lux in tenebris! –
проговорил Руфин.
Лед сковал его губы. Глаза остекленели. А
потом лед вдруг стал мрамором… Магический цикл завершился. Перед Даф была
статуя. Пуплий продолжал посапывать на площадке, ворочаясь с боку на бок.
Должно быть, на плитке ему было неуютно. Однако Даф знала, что он вскоре
очнется. А вот Руфин… Руфин очнется не скоро.
Даф наклонилась и машинально подобрала
мраморный рог Минотавра. Ее мутило. Желудок сжимали спазмы. Хорошо, что она
толком не ела ни вчера, ни сегодня – иначе бы ее вывернуло.
Она вспомнила вдруг, как проникла в хранилище
артефактов, прокралась мимо гранитных стен с нанесенным на них мелким узором
рун и бронзовыми обручами вокруг колонн. В центре хранилища стояли два больших
шкафа из красного дерева со множеством ящиков разного размера.
Даф остановилась в замешательстве, не зная, с
какого ящика ей начать, и боясь произвести лишний шум.
«Второй снизу левый!» – шепнул ей неведомый
голос.
Даф открыла ящик. В темноте грозно и холодно
мерцало нечто, похожее на бычий рог. Кончик рога был сколот. Видны были мелкие
дефекты и утолщения. Дважды Даф протягивала к нему руку, и дважды рог вспыхивал
ледяным, отторгающим светом. Дафна нерешительно убирала пальцы, понимая, что
артефакт не допускает ее. Это было первое и единственное предупреждение.
Коснувшись рога, она превратится вначале в ледяную глыбу, а затем в мрамор.
Мрамором станут ее глаза, ее мозг, ее тело и сердце.
Внезапно, когда Даф прикидывала уже, не
правильно ли будет взять рог вместе с ящиком, не касаясь его руками, на мраморе
вспыхнули буквы:
«Эйнарос куоллис гуннорбиан веддос».
– Ты хочешь, чтобы я это прочитала вслух?
Что это значит? – спросила Даф.
Рог лежал в ящике неподвижно, лишь буквы
золотились в темноте.
– Ну хорошо, уговорил! Эйнарос куоллис
гуннорбиан веддос! – со вздохом прочитала Даф и в тот же миг поняла, что
рог уже у нее в ладони. Она не помнила мгновения, когда взяла его. Лишь
ощутила, как леденящий холод пробежал по всем ее жилам, а затем перешел вдруг в
тепло. Рог принял ее, стал ее артефактом, но по большому счету в этом не было
ничего хорошего. Недаром опытные стражи всегда говорили, что рог Минотавра –
трофейный артефакт мрака.
– Я тебя ненавижу! Ты мне не нужен! Что
ты наделал? – сказала Даф рогу, разглядывая мраморное тело Руфина.
Ей захотелось размахнуться и отбросить рог
далеко в сторону, но она ощутила вдруг, что никогда не сделает этого. Они в
одной лодке. Судьбы их связаны, и течение несет их куда-то.
* * *
Из стены высунул свой любопытный нос Тухломон.
Его багровая физиономия с наползавшей на лоб стрелкой волос была плоской, точно
после встречи со сковородой. Кажется, комиссионер, к которому после уничтожения
руны вернулась вся его магия, слегка промахнулся при материализации.
Увидев двух стражей – одного окаменевшего, а
другого спящего, Тухломон присел на корточки и от удивления раскинул руки.
Однако быстро пришел в себя и даже фамильярно похлопал Пуплия по щечке.
– Ого, крошка Даф! – воскликнул
он. – Ухлопать сразу двух златокрылых! Разом! Я думал, дорогуша, на такие
штукенции способны только Арей с Лигулом. Но чтоб такая малявка!
Даф гневно шагнула к комиссионеру, сжимая рог
Минотавра. Рог призывно затрубил сам собой, точно подтверждая, что превратить
Тухломона в мрамор будет парой пустяков. От ужаса мягкие ноги комиссионера
сложились коленками назад.
– Не надо, хозяйка! Маленький Тухломончик
берет свои слова назад и готов ими добровольно подавиться! – заявил он и,
сделав вид, будто поймал что-то в воздухе, стал потешно заталкивать в рот.
Дафна опустила руку. Она вдруг поняла, что на
такого придурка нельзя даже сердиться.
– Тухломон, ты знаешь древний язык хаоса?
Что такое: «Эйнарос куоллис гуннорбиан веддос»? – спросила Даф.
Она была уверена, что ответом станет «нет», но
комиссионер внезапно кивнул.
– Тухломончик знает все. Все языки.
Когда-то он был духом, а у нас это врожденное. Как ты сказала – «Гуннорбиан
веддос»?.. Это означает: «Я пришла, чтобы вернуть тебя мраку».
– Спасибо! – поблагодарила Даф.
Тухломон передернулся. Его лицо пугливо
вмялось внутрь, как проколотый мяч.
– А вот это слово забудь! Никаких
«спаси…» ну и так далее! У нас за такие оговорочки… Хотя что с тебя, бывшего
стража света, взять?
– Не болтай, пойдем! – сказала
Даф. – Ты отведешь меня к Арею!
– Само собой, матушка-командирша!.. Усе
так и будет!.. А, минуточку! Чуть не забыл! Такими вещами не
расшвыриваются! – фамильярно произнес Тухломон.
Он вразвалку подошел к стражам и сдернул у них
с шеи золотые крылья. Даже на мраморном Руфине крылья не застыли. Изморозь не
затронула и шнурка. К самим крыльям Тухломон прикоснуться не осмеливался,
поэтому держал их за цепочки.
– Ван, ту! По прызенту для каждого
шефа! – пояснил он Даф, покачивая трофейными крыльями. – Арей с
Лигулом будут довольны. А когда довольно начальство, доволен и Тухломончик! А
теперь, Даф, бери своего котика, и пошли… А ты, маленькая хвостатая
противняшка, не шипи на папочку! Поверь, в сравнении с тварями из Аида, которых
приходилось видеть папочке, ты еще милый пупсик!
Дафна подумала, что не может даже помешать
ему, чтобы не вызвать подозрений. Одновременно ей ужасно захотелось оторвать
Тухломону его пластилиновое ухо. Однако, приглядевшись к его криво сидевшим
ушкам, она поняла, что была далеко не первой, кому эта идея пришла в голову.
Глава 8
Обучение – труп сомнения
Мефодий открыл глаза. С удивлением посмотрел
на незнакомый потолок и стены, не понимая, почему не слышит утреннего храпа
Эди. И лишь потом уяснил причину. На соседней кровати, пугливо поглядывая на
Мефа круглым совиным глазом, лежал уже проснувшийся Вовва Скунсо.
– Привет, череп! По зацелованным
ботиночкам не скучаешь? – приветствовал его Мефодий.
Скунсо рывком повернулся к стене и накрылся
одеялом.
– Взаимно рад тебя видеть! – добавил
Мефодий и свесил ноги с кровати, соображая, что ему делать.
