С Юки Комия он познакомился осенью прошлого года, когда вместе с товарищами из оркестра заказал «девушек по вызову». В объятиях Юки в тот вечер он потерял невинность. Поначалу он не испытал ничего, кроме отвращения, но затем неожиданный приступ буйной страсти заставил его три дня подряд не отпускать Юки. Она соглашалась на все требования, и Синкити становился все более изощренным в своих желаниях. Он почти перестал посещать занятия в университете и зарабатывал где только мог, чтобы продолжать встречаться с Юки. Его страсть становилась все более острой, а ее грудь — все более худосочной.
Сверху неожиданно послышались голоса и шаги. Юки поспешно накинула на себя жакет. Из-за белой скалы появились двое мужчин и женщина. Они весело разговаривали, но, увидев Юки и Синкити, прервали беседу и молча продолжали спускаться, скользя по размытой дождем тропинке. Звук шагов уже затих, а Юки — до боли в спине — все еще чувствовала их пронзительные взгляды.
— Син-тян, дальше я не пойду. Мне неприятно, вдруг кто-нибудь еще появится.
Синкити продолжал лежать на траве, закрыв глаза, щеки его как-то обвисли, что придавало ему беспомощный вид. Падающие сквозь листья деревьев лучи солнца окрашивали его лицо в неприятный зеленый цвет.
— Я вспомнил, что вчера вечером встретил странного мужчину, — неожиданно сказал Синкити, открыв глаза и повернувшись в сторону Юки.
— Странного?
— Дожидаясь тебя, я остановился в «собачьем домике».
— Что еще за «собачий домик»?
— Это я говорю о гостинице. Она состоит из маленьких отдельных домиков, ну в точности собачьи конуры: в них, даже обнявшись, неудобно спать. На пустыре у леса построено около тридцати таких домиков, и все были заняты постояльцами вроде меня.
— Это и есть кемпинг «Белая береза», где ты останавливался?
— Да, дом номер восемнадцать кемпинга «Белая береза». Там я тебя ждал три дня.
— Извини, что опоздала.
— Да ничего. Но этот странный мужчина… Вчера он занял соседний дом. Мне не спалось, я поднялся на небольшой холм около леса и сидел, любуясь звездами. Вскоре опустился туман, но звезды иногда все же проглядывали. И тут он пришел, держа под мышкой бутылку виски, уже прилично пьяный.
— Ну и что?
— Что уж ему не понравилось, не знаю, но он стал привязываться ко мне. Когда я отказался выпить с ним, он прикончил бутылку и продолжал назойливо донимать меня своей болтовней, из которой я понял только, что у его жены есть любовник, а он долгое время об этом даже и не подозревал и вот сейчас оказался в дурацком положении.
— Син-тян, давай не будем об этом.
— Можно, конечно, но лучше послушай. Этот тип стал говорить, что он обязательно отомстит, все повторял: «Око за око, зуб за зуб». Он угрожал, просто исходил ненавистью, но потом размяк и расплакался. Кажется, его жена — потрясающая красавица и хорошо известная в Японии женщина.
— А кто она? — полюбопытствовала Юки.
— Ну, этого он, конечно, не сказал. Ему лет сорок, похоже, из аристократического рода, хотя, видимо, обедневшего. Даже если это и так, то все равно несправедливо, что его жена завела другого мужчину. Кажется, бедняга называл его имя — Сасукэ.
— Так, значит, его жена сейчас живет в Каруидзаве?
— Вроде да. Ее любовник тоже. Старая как мир история.
— Син-тян! — резко прервала Юки и внимательно посмотрела в лицо Синкити. Пожав плечами, она сказала: — Пошли. Похоже, погода меняется.
Словно в подтверждение ее слов, вдали послышались раскаты грома, а небо, совсем недавно такое ясное, стало быстро затягиваться тучами. Синкити полежал еще некоторое время, наблюдая за стремительным передвижением облаков, затем, как будто что-то стряхнув с себя, встал.
— Ладно. Но знал ли я это?..
— Син-тян, тебя что-то беспокоит?
— В мире многое случается. Этот тип задел мою душу… Впрочем, ничего страшного. Пошли.
Почти полчаса Синкити молча поднимался по крутому склону впереди женщины, она, тяжело дыша, следовала за ним.
Отдаленные раскаты грома прекратились, но небо было по-прежнему затянуто серыми тучами, и сгустившийся туман постепенно окутал путников.
Вблизи вершины горы Ханарэяма они повстречались с мужчиной, спускавшимся вниз. На нем было белое летнее кимоно без подкладки, из-под которого выглядывал бледно-голубой воротник нижнего кимоно. Его темно-синие хакама — широкие шаровары — блестели, как крылья цикады. Из-под шляпы торчали в разные стороны растрепанные волосы, напоминая гнездо воробья. На ногах — покрытые пылью белые летние носки, коричневые сандалии с ремешком для большого пальца. Проходя мимо, мужчина с укором в голосе спросил:
— Вы только начали подниматься?
Синкити пренебрежительно посмотрел на мужчину, ничего не ответил и обернулся к женщине:
— Юки, не отставай. Осталось совсем немного.
Юки взглядом поприветствовала прохожего и заторопилась за Синкити.
Мужчина в шляпе некоторое время смотрел вслед удаляющейся паре, а затем продолжил спуск по крутой тропинке. Однако после этой встречи он замедлил шаги и иногда оборачивался, будто его что-то беспокоило. Туман все густел, и скоро его шляпа и волосы на затылке отсырели.
Мужчина продолжал спускаться еще минут пять, потом остановился и сел на большой камень около дороги. Достал сигарету, закурил. Вообще-то ему не хотелось курить, но его что-то насторожило в этой поднимающейся в гору парочке. Мужчина в шляпе прикурил от первой вторую сигарету, тут же отшвырнул в сторону и зашагал обратно.
Густой, как молоко, туман окутал его со всех сторон, и в нескольких метрах уже ничего не было видно. Он иногда останавливался, чтобы перевести дух, и одновременно прислушивался, пытаясь уловить звуки шагов. Ничего не услышав, он продолжал подниматься.
Минут двадцать спустя после встречи мужчина вышел на ровную площадку на вершине Ханарэямы. В ясный день отсюда была видна гора Асама, но сейчас она была закрыта белесым туманом, сквозь который пятнами всплывали низкорослые сосны.
— Хэй, где та парочка, которую я встретил?!
Звуки вязли в тумане. Мужчина в шляпе крикнул еще и еще раз, а затем, как будто зная, куда идти, уверенно зашагал через кустарник, не обращая внимания на колючки.
У горы Ханарэяма было несколько вершин. На одной из них находилась пещера. Вход в пещеру был узкий; казалось, человеку в нее и не пробраться. Зато внутри она была довольно просторной. В пещере жили летучие мыши.
А еще пещеру облюбовали самоубийцы.
Разбуженные летучие мыши, свесившись с потолка, настороженно смотрели на лежащих внизу мужчину и женщину. Похоже, что Юки Комия уже умерла, а душа Синкити Тасиро еще блуждала где-то на границе загробного мира.
Испытывая страшные мучения предсмертной агонии, Синкити с трудом расслышал доносившийся из тумана голос:
