— Это никакая не жестокость. Татибана, свяжи его покрепче. Я не хочу, чтобы этот человек погиб ни за грош.
Сигэки понял, что имел в виду Кадзухико, и затянул веревку крепче, чем раньше.
— Кадзухико-кун, зачем он это делает?
Со всей своей бычьей силой Акияма сопротивлялся молодому человеку, но Сигэки Татибана только казался слабым, в нем была скрыта недюжинная сила. Оставив связанного Акияма, они вышли из хижины. Вслед им раздался его истеричный крик:
— Кадзухико-кун, не ходи туда, не ходи! Он как раненый зверь. Если он убьет тебя, твой покойный отец не простит меня. Ты не сын Татикана Мураками. Ты родился после смерти твоего отца.
Сигэки в изумлении смотрел на Кадзухико, тот попросил его подождать и вернулся в хижину.
— Акияма-сан, человек на смертном одре не может говорить неправду. Неужели вы считали, что я до сих пор этого не знаю?
— Кадзухико-кун, так ты об этом знаешь?
— Акияма-сан, я был воспитан в доме Асука. Моя мать умерла, когда мне исполнилось шесть лет. Неужели вы думаете, что она умерла, не сказав мне правду? К счастью, окружающие всегда тепло относились ко мне, и поэтому я вырос, не испытывая отвращения к себе, избежал комплекса неполноценности. Моя мать подчинилась буйству Тадахиро-сама. Такое было тогда время, она была человеком старого склада. Она покорилась и была некоторое время наложницей отца, забеременела и родила меня. Мама строго соблюдала годичный траур по Татикана Мураками, ведь официально он был ее мужем. Акияма-сан, но знаете ли вы, кого она в действительности любила? Акияма-сан, она любила вас.
Не в силах произнести ни слова, Акияма смотрел в глаза Кадзухико.
— Ведь вы после тех событий сразу поступили в военную школу, потом ушли на фронт и не знаете, перед чьей фотографией мама постоянно молилась о победе. Это была ваша фотография, Акияма-сан.
Глаза Такудзо Акияма наполнились слезами.
— Акияма-сан, вы тоже человек старого склада, и я вам благодарен, что вы все еще продолжаете думать о моей маме. Но вряд ли она хотела бы этого. Найдите хорошую женщину и женитесь на ней. Я в шесть лет потерял свою мать. Я до сих пор ее люблю. И я не могу допустить, чтобы человек, которого она любила, погиб бы здесь вот так, ни за что. Надеюсь, вы меня поняли.
Вероятно, это тоже был бал-маскарад. Но это был бал-маскарад в стиле старых японских традиций.
Когда Кадзухико повернулся, чтобы уйти, Акияма сказал ему вслед:
— Кадзухико-сан, береги себя.
— Не беспокойтесь. Я уверен, что я, то есть мы, сможем убедить этого несчастного человека сдаться. Но для этого мы должны прийти туда раньше, чем полиция. Вскоре здесь появятся полицейские. Чтобы они вас не заметили в таком унижающем вас виде, лежите тихо. Мы вернемся и развяжем вас.
Кадзухико вышел и вместе с Сигэки Татибана продолжил подъем по покрытой туманом тропе. Вскоре они достигли заросшей буйной растительностью вершины. Здесь в прошлом году Коскэ Киндаити уже разыскивал Синкити Тасиро.
Сигэки Татибана несколько раз позвал Синкити, и вскоре на вершине холма появился человек. Это был Синкити Тасиро, одетый в костюм гангстера. В правой руке он держал пистолет.
— Кто здесь? Не приближайтесь, буду стрелять!
— Это я. Татибана. Сигэки Татибана.
— Татибана?.. Зачем ты сюда пришел? Я не думал, что у тебя хватит смелости.
— Я принес устное послание от отца.
— Отца?.. Какого еще отца?
— От моего отца. Горо Татибана.
Синкити Тасиро помолчал. В рассеивающемся тумане было видно, что он сделал несколько шагов назад.
— И что просил передать мне твой отец?
— Ты послал отцу партитуру симфонии под названием «Эпитафия».
Синкити Тасиро не произнес ни слова.
— Она отцу очень понравилась, и он сказал, что обязательно хочет исполнить ее на концерте осенью этого года. Тасиро, неужели композитору неинтересно послушать первое исполнение?
Синкити Тасиро вновь немного попятился назад, но продолжал молчать. Тогда заговорил Кадзухико:
— Тасиро-кун, разреши мне сказать несколько слов.
— А ты кто?
— Я Кадзухико Мураками. С Татибана я учился в одной школе. Я родственник Тадахиро Асука.
Синкити Тасиро не проронил ни слова, но, похоже, ждал, что ему скажут дальше.
— Тадахиро Асука не умер. Он получил тяжелое ранение, но операция прошла успешно. Его удалось спасти. А теперь, может, ты спустишься вместе с нами?
Кадзухико на один шаг приблизился к Синкити. Солнце еще не взошло, но утренняя заря разгоралась, и он хорошо видел лицо Синкити.
— Тасиро, спускайся. Спускайся вместе с нами.
Оба сделали несколько шагов вперед. Лицо Тасиро перекосилось.
— Не приближайтесь, не приближайтесь! Еще один шаг, и я буду стрелять!
Однако Кадзухико, не обращая внимания на угрозы, еще чуть приблизился, Сигэки не отставал от него. Внезапно из пистолета вырвалось пламя, и над их головами пролетела пуля. Кадзухико и Сигэки застыли.
— Татибана, Мураками, спасибо вам. Сигэки, не думай обо мне плохо. — Синкити Тасиро нырнул в пещеру.
Послышался крик девочки, вслед за ним раздался выстрел. Потом снова крик девочки и еще два выстрела. Спустя несколько секунд прогремел еще один выстрел, после чего наступила полная тишина. Только из пещеры вылетели перепутанные летучие мыши.
Когда Кадзухико и Сигэки подбежали к пещере, туман почти рассеялся, и показалась гора Асама во всей своей величавой красоте.
