— Жители Карфагена были первыми колонизаторами острова, герр Бинцер. Они заложили здесь Портус-Магонис, нынешний город Маон, и развернули обширную торговлю. Среди прочего они торговали с Сицилией. И одним из товаров, которым они торговали, была сера. И вот герр Бинцер из Франкфурта заново открывает старые шахты, память о которых была утрачена еще в римские времена…
Великий герцог все еще продолжал задумчиво разглядывать герра Бинцера, когда тот, забыв недавний страх, попытался заговорить в прежнем тоне:
— Вот именно. И я знаю, как ими распорядиться. Это я обнаружил шахты. А вы дали мне слово. Да вы и не сможете воспользоваться месторождениями без моей помощи, будь вы хоть десять раз великим герцогом Меноркским. Если рассудить здраво, где вы возьмете деньги на их разработку, хотя бы песету? Кто захочет рисковать ради вас своими деньгами? Я бизнесмен, но я готов отдавать вам, скажем, двадцать процентов выручки. Но добычей буду руководить я сам — по-деловому. Иначе сделка не состоится! Не состоится, слышите?
Уверенность герра Бинцера возрастала по мере того, как он говорил; он вызывающе остановил высокомерный взгляд на великом герцоге, хотя еще минуту назад был так несчастен. Будто не замечая его тона, дон Рамон спросил:
— По-деловому? Что вы имеете в виду?
Герр Бинцер громко фыркнул. Что значит «по-деловому»!
— Вот уж это мне хорошо известно, — резко ответил немец. — Капитал должен давать прибыль — это раз. Рабочая сила должна быть дешевой — это два.
Не ответив на это, дон Рамон задал другой вопрос:
— Вы были на Сицилии, герр Бинцер?
— Нет! Давайте же поскорее возьмемся за дело, насколько это возможно в вашем сонном царстве.
— Так значит, вы не были на Сицилии. А вот я, напротив, был там, герр Бинцер. И имел удовольствие наблюдать добычу в серных карьерах Сицилии, когда она шла полным ходом. И знаете, что я сказал Пакено?
— Не знаю.
В голосе герра Бинцера звучало и презрение, и нетерпеливость одновременно.
— Я сказал ему: нам незачем ехать в Неаполь, Пакено. Побывав здесь, хочется только умереть.
— Ха-ха! — Герр Бинцер засмеялся тем смехом, каким уставший человек встречает анекдот, не желая, чтобы ему рассказали следующий.
— Добыча в сицилийских карьерах была организована в полном соответствии с тем, что вы называете «деловым» подходом, — продолжал герцог. — Рабочая сила была дешева — и даже очень. Рабочих — тысячи: мужчины, женщины, дети. Дети, герр Бинцер! Ни одному из работников не было больше тридцати пяти — и ни один из них уже не стал старше. И ни один не сохранил человеческий облик. Их тело и душа были разрушены серными парами — земная жизнь стала для них адом со всеми его принадлежностями, герр Бинцер. А если верить нашему вероучению, то после этого ада их ждет другой, так как все они роптали против начальства, были похотливы и старались украсть все, что плохо лежит. Но добыча, безусловно, была организована по-деловому, как вы это называете, и доходы были такие, что лучшего нельзя и желать.
Герр Бинцер глядел на великого герцога, хитро улыбаясь.
— Ваше высочество сентиментальны, — проговорил он. — Я понимаю вас. Ваше высочество находят, что двадцати процентов недостаточно, чтобы закрыть глаза на маленькие неудобства, которые произведет добыча серы в ваших владениях. Что ж, я не так несговорчив — скажем, я даю вам двадцать пять процентов, но ни пфеннигом больше, не будь я Бинцером! Ни пф…
То, что произошло сразу после того, как герр Бинцер из Франкфурта произнес эти слова, в его памяти запечатлелось крайне расплывчато. Не успел он понять, в чем дело, как два железных кулака обрушились на его гладко обритую голову; в глазах у него помутилось; в следующую секунду кто-то поднял его с пола, и чья-то короткая, но очень сильная нога больно пнула герра Бинцера туда, где его спина делала то же, что часто делал сам герр Бинцер, а именно — меняла свое название. Со скоростью пушечного ядра он вылетел в двери, на которых был изображен некогда золоченый, но теперь сильно выцветший герб великого герцогства: два геральдических льва с алебардами в лапах и над ними — пятиконечная звезда. Наконец герр Бинцер тяжело шлепнулся на каменный пол передней; в голове у него гудело так, будто туда напустили десять пчелиных роев; прошло добрых три минуты, прежде чем он, дрожа, смог подняться из своего унизительного положения. В дверях, через которые он только что покинул залу, стоял дон Рамон; он уже успел зажечь сигару и теперь спокойно глядел на герра Бинцера. Позади герцога промелькнуло лицо сеньора Пакено, искаженное немым отчаянием. Из дальней комнаты вышел лакей и вопросительно воззрился на своего повелителя.
— Помоги этому господину, Огюст, — произнес дон Рамон, указывая на герра Бинцера. — Если он посмеет показаться в окрестностях замка, разрешаю тебе стрелять. То же можешь передать другим слугам. И проследи, чтобы он убрался отсюда немедленно.
Но француз-лакей не успел приблизиться к герру Бинцеру, так как тот с невероятной быстротой пришел в себя и опрометью, сверкая подметками, бросился к выходу. Еще секунда — и он одолел тяжелую дверь и вылетел на улицу почти так же стремительно, как давеча вылетел из столовой. Эхо от тяжелого топота сапог по каменным плитам в саду смолкло; воцарилась тишина.
Великий герцог кивнул Огюсту и вместе с сеньором Пакено удалился в столовую.
— Вот негодяй, — заговорил великий герцог. — Мне было интересно наблюдать за ним и заодно проверить, как далеко зайдет его наглость. Развернуть на Пунта-Эрмоса добычу серы, отравить воздух, отравить мой бедный народ — и предложить двадцать пять процентов за то, чтобы я закрыл на это глаза!.. Негодяй!
— Но ваше высочество, — возразил сеньор Эстебан дрожащим голосом, — неужели нельзя найти какой-нибудь способ?.. Ведь гигиена делает такие успехи… Вспомните о Семене Марковице, ваше высочество, вспомните о нем!
— Ах, Пакено, — сказал Дон Рамон и снова улыбнулся, — вы старый, добрый иезуит. Именно потому, что я не забыл Семена Марковица, я не буду иметь никаких дел с герром Бинцером. Чтобы из-за сделки с Марковицем я не презирал себя слишком глубоко, я обязан по крайней мере защитить свой народ от герра Бинцера и его ядовитых паров. Кстати, вчера вы, кажется, отправили письмо одной английской фирме с просьбой предоставить нам заем под залог оливок?
— Да, ваше высочество, английская фирма «Исаакс и K°»; они предоставляли займы Сербии, так что… Но ваше высочество, ваше высочество!
— Какие могут быть «но», Пакено! Успокойтесь. Все будет хорошо. С нами святой Урбан, и у нас еще есть целый месяц!
Глава четвертая,
в коей святому Урбану предоставляется случай отличиться
Отель «Универсаль» находился на Пласуэла де Сан Кристобаль и был одним из двух лучших отелей города Маона. Его обитателями были проезжие коммерсанты, которым по той или иной причине пришлось посетить остров; иногда сюда забредал эксцентрик-англичанин, иногда — художник в поисках пейзажа, освещенного солнцем, а в 1910 году здесь поселился герр Бинцер из Франкфурта.
