Ночью они вернулись. Вероятно, их было больше двух. Они выли прямо под дверью. Слышалась ожесточенная грызня возле обглоданного конского трупа, рычание, клацание зубов. Джессика гладила дрожащей рукой Лолу по голове и что-то бессмысленно говорила. Голос её срывался, переходил с шёпота на истеричный полукрик. Девочка, как и мать, не отрывала глаз от двери, возле которой шуршала под когтями волка земля. В горле Джесс пересохло, как только она поняла, что хищник рыл землю лапами. В щель под дверью прорывалось настойчивое сопение. Вот уже появился нос волка, десна под вздёрнутой губой, мокрые клыки…
Джессика вздрогнула и отогнала видение прочь, однако исчезла лишь пасть хищника, сопение зверя и звук скребущихся когтей остались. Это происходило наяву. Джессика схватила ружьё и бросилась к окну. Приоткрыв ставни, она высунула ствол наружу, направила его сверху вниз прямо в сторону двери и тут же выстрелила. Комната наполнилась пороховой вонью. За стеной громко заскулило и тяжело забилось о землю. Шелест травы сказал, что остальные волки убежали.
Утром Джессика слегка приоткрыла дверь и в щель увидела неподвижное косматое тело с разорванным брюхом. Волк лежал футах в пяти от дома, куда он сумел отползти. Вокруг была набрызгана кровь
[20]
.
2
Опасения Эллисона насчёт военного отряда оказались не лишёнными оснований. Проехав по следам милю-другую, он обнаружил на пологом склоне среди деревьев шестерых индейцев: трёх Арапахов и трёх Шайенов. Они сидели вокруг костра, оголённые до пояса, покрытые слоем краски на плечах, руках и лицах. Отряд проводил окуривание магической травой. Это означало, что дикари уже были готовы к нападению. Они приводили себя в полное соответствие с требованием военной тропы. На случай смерти, они должны были выглядеть торжественно (перья в волосах, украшения и амулеты, священная раскраска на теле) перед лицом невидимых жителей Неба. Но так как Бак знал, что поблизости не было никого, кроме его семьи, то совершить набег индейцы собирались именно на его дом. Привыкший к разного рода неожиданностям, Бак решил действовать быстро и нагло. Он беззвучно поднял «винчестер». Отчётливо виднелись три широкоскулых молодых лица Арапахов и затылки Шайенов. На индейцах плясали густые тени листвы и подрагивали солнечные пятна. Бак взял на прицел центрального Арапаха и потянул спусковой крючок. Под грохот выстрела индеец откинулся навзничь. Его сосед покатился по земле после мгновенно прозвучавшего второго выстрела, хватаясь за грудь. Третий Арапах застыл на месте с дымящимся пучком травы в руках. Шайены рассыпались в траве, жирной краской вспыхивая на солнце. Арапах бросился бегом к стоящим неподалёку мустангам, виляя между стволами деревьев. Бак выстрелил в него, но пуля не попала в цель, с визгом оторвав кусок коры над головой дикаря. Эллисон пустил коня во всю прыть прямо на индейцев. Они уже подскакивали верхом и разлетались в разные стороны, но не прошло и минуты, как они развернулись и помчались на него, крича и держа стрелы наготове. Очередной выстрел свалил кого-то из индейцев с коня. Тотчас редкое облачко дыма распустилось над одним из дикарей. Пуля прожужжала высоко в листве, не причинив белому человеку вреда. Однако в следующую секунду лошадь Эллисона споткнулась, и он кувырком полетел в траву. Рассекая клубы пыли, воткнулась в землю стрела, рядом другая. Бак ответил выстрелом, но поторопился и не попал ни в кого. Его лошадь уже стояла на ногах, и сквозь ноги её он видел обнажённых всадников, гнавших своих косматых пони к нему. Бак стремительно поднялся, чтобы прыгнуть в седло. Одновременно с его рывком лошадь дёрнулась, громыхнуло индейское ружьё. Животное осело, мотая головой и хрипя. Бак успел откатиться, чтобы тяжёлое тело кобылы не придавило его. Он выстрелил наугад, и Шайены придержали коней. Они находились совсем близко. Бак прицелился и свалил ближайшего воина, ранив его в живот. Индеец перевернулся, поднялся на ноги, качнулся и упал. На его раскрашенном лице Бак прочитал удивление. На это он и делал ставку. Индейцы должны были растеряться, должны были отказаться от драки, потому что они уже проиграли. Зная веру краснокожих в чудеса, Эллисон рассчитывал, что храбрые уедут, решив, что их белый противник охраняется сильным талисманом. Однако два оставшихся Шайена не уехали совсем. Они остановились на безопасном расстоянии, спрыгнули на землю, сели на корточки и стали следить за Баком. Он выпрямился. Шагах в шести от него шевелился раненый Шайен. На вздувшихся мышцах его спины, покрытых краской, налипли хвоя и травинки. Бак огляделся и тут услышал выстрел. Сильный удар в левое плечо сбил его с ног. Он не видел стрелявшего. Должно быть, это пришёл в себя один из тех, кого он посчитал за мёртвого. Сквозь траву, повернув голову, Бак различил направившихся к нему двух Шайенов. Среди деревьев стояла согнутая фигура Арапаха, оперевшаяся всем корпусом о старинное длинноствольное ружьё. Верховые индейцы быстро приближались. Вот уже белки глаз стали видны, слышно, как длинные косы с вплетёнными в них бусами постукивали об ожерелья из медвежьих клыков. Один из воинов спрыгнул на землю, держа в руке лук, и шагнул к поверженному Бледнолицему, намереваясь притронуться к нему. Многие обычаи степных племён ушли в прошлое, но давняя традиция дотрагиваться до противника в бою, чтобы заработать славу, осталась. Шайен нагнулся, и Эллисон спустил курок, всаживая последнюю пулю в горло дикаря. Брызнула кровь, пачкая широкое белое перо, лопнула кожа. Индейца отшвырнуло. Эллисон издал подобие смешка, обрадовавшись своему манёвру. Второй Шайен издал пронзительный крик, в котором негодование слилось воедино с потрясением. Он взмахнул топориком и саданул им по голове белого человека. Эллисон не успел издать ни звука и упал на спину. Кровь залила ему лицо. Шайен объехал вокруг несколько раз, низко свесившись с пони, затем быстро слез, подбежал к странному Бледнолицему, опустился на колени и умело положил его лицом к земле, как переворачивали его далекие предки поверженных врагов, заслуживших уважение в бою. Затем индеец сел на коня и поскакал к двум израненным товарищам.
3
Бак разлепил глаза, но ничего не увидел. Он шевельнул головой, и она ошпарила его брызгами боли. В мозгу вспыхнуло, по спине разлился огонь. Бак приоткрыл губы, но совсем немного, так как малейшее движение мышц на лице словно наполняло голову кипятком. Между губ проникли стебельки мятой травы, и Бак понял, что он лежал лицом вниз. Тогда он попытался перевернуться, что удалось ему не сразу, однако тьма не рассеялась, даже когда он лёг на спину. Над ним плыла глубокая ночь. Он повернулся на бок и, скрипя зубами, стал медленно ползти, делая едва уловимые движения. Временами он проваливался в забытье, затем заново открывал глаза, чувствуя, как его поочерёдно охватывали жар и озноб. Но он продолжал ползти на звук воды.
