Так прошла вся ночь. К утру молодая женщина не могла держаться на ногах и взирала на дальнейшие действия святых мужей совершенно отрешённо. Они продолжали петь и плясать. Несколько раз один из танцоров поднимал с земли длинный шест, один конец которого был опущен в костёр, и размахивал огнём перед Эмили, не прерывая танца.
Сидя на своём месте, Эмили стала впадать в дремоту, и действительность смешалась со сном. Она видела, как дикари со всех сторон расковыривали стены дома, выдирая из него огромные ломти дёрна, чтобы устроиться получше и наблюдать за таинственной процедурой. Чьи-то руки накинули на Эмили мягкую шкуру… На голове у неё появились стоящие торчком перья…
В круговороте песен, танцев, хождений сквозь дым и новых обмазываний краской прошёл третий день, наступил четвёртый. Иногда она видела, как по лицам шаманов текли слёзы, но не знала, было ли то на самом деле. Эмили спала на ходу.
Когда её вывели наружу, повсюду стояли люди — мужчины, женщины, дети, старики. У всех в руках были луки со стрелами. На запястьях своих рук Эмили обнаружила кожаные ремешки. В двух шагах от неё двигались вприпрыжку четыре человека с привязанными к спинам чучелами сов. Кто-то ещё пританцовывал, размахивая огромной палицей. Шатаясь, она прошла между валунами землянок и увидела перед собой два вертикально установленных шеста, между которыми были закреплены четыре горизонтальных, и с них свисали какие-то шкуры. Земля под ними была белой, как снег, и слегка шевелилась. Эмили так и не поняла, что это колыхался на ветру насыпанный ковром пух. Перед самым лицом возникла голова Волчьего Человека. Он, как всегда, ласково улыбался и что-то загадочно бормотал, указывая дорогу рукой.
— Да, да, конечно, я иду, но я очень устала и хочу спать, — невнятно проговорила Эмили.
Волчий Человек показал руками, что нужно схватиться за верхний горизонтальный шест, кивнула, протянула ладони, не достала, небосвод качнулся, накренились земляные дома… Эмили тряхнула головой и выпрямилась. Накидка соскользнула с её алого лоснящегося тела. Холодный зимний воздух обхватил её отовсюду.
— Ах! — Она облегчённо вздохнула, но слабый голос её утонул в бурном пении Скирей.
Она наступила на нижнюю перекладину и взялась обеими руками за верхнюю. В ту же секунду мускулистые тени затянули ремни на её запястьях и привязали её к верхней перекладине. Она растерянно оглянулась. По толпе дикарей прокатился возглас одобрения
[20]
.
Тут же перед глазами вспыхнуло пламя: кто-то взмахнул горящей палкой, поднёс её под закинутые вверх руки Эмили, затем опустил огонь к её паху, но не причинил вреда. Не успел человек с огнём отступить, как перед ней возник мужчина с натянутым луком. Стрела с оглушительным звуком распорола воздух, и к изумлению Эмили, ударила её под налитую левую грудь. Наконечник без труда проткнул кожу, проник сквозь мышечные ткани и глубоко вонзился в сердце.
Эмили разглядела свои качнувшиеся золотые волосы, затем в поле зрения попали стоящие на её голове перья, после этого увидела свой затылок, и с удивлением поняла, что её взор падал на всё откуда-то сверху.
К привязанной женской фигуре стремительно бросился, издав воинственный клич, мужчина с зажатым в руке ножом с кремнёвым наконечником. Он нанёс неподвижному телу быстрый удар в левую грудь, и Эмили ясно различила открывшуюся ранку повыше напружинившегося соска. Индеец быстрым движением опустил в ранку пальцы и вымазал своё лицо кровью жертвы. Следом за ним к ней подбежал другой человек, держа в вытянутых руках большой кусок сырого мяса, только что отрезанного от туши бизона. Он подставил мясо под пробитую женскую грудь и стал ждать, чтобы кровь капнула на него. Ранка была крохотной, и кровь текла лениво. Сквозь взволнованную толпу дикарей продрался бритоголовый воин с палицей в сильных руках и принялся прыгать перед привязанным женским телом, размахивая тяжёлым оружием.
Эмили почувствовала, как от его движений возник ветер и стал поднимать её наверх. Она никак не могла взять в толк, что с ней происходило, откуда она смотрела, почему вздымалась к небу, хотя стояла на земле, с привязанными к верхней перекладине руками, открытая для всеобщего обозрения, с пробитой грудью…
Она парила над деревней Скирей, продолжая, как зачарованная, вглядываться в происходящее под ней. Она видела танцующего вокруг костра шамана, видела качающиеся крылья совы на его спине. Её глаза прощупали каждую фигуру в толпе, и теперь она поняла, что все эти человеческие существа ждали её смерти. Дикари обступили мёртвое тело со всех сторон, словно пёстрая лавина обтекла крохотный островок. И вдруг все стали поднимать луки и стрелять в спину обмякшего женского тела. Они стреляли бесконечно долго, стреляли все — мужчины, женщины, дети. Самым маленьким матери помогали натянуть лук, но старались сделать так, чтобы ребёнок сам направил стрелу. Всё племя должно было приобщиться к убийству, все должны были участвовать в кровавом подношении Большой Звезде.
Когда на спине золотоволосой женщины не осталось ни единого свободного сантиметра, и она стала похожа на ощетинившегося дикобраза, Скири остановились. Дело свершилось. Главный шаман крикнул соплеменникам, чтобы они отступили и оставили жертву в одиночестве. Толпа отхлынула, всё ещё полная возбуждения, всё ещё размахивая луками и стрелами над головами.
Эмили отвела взор и взмыла к облакам. Далеко у горизонта, который сейчас вовсе не казался ей далёким, стелилась тёмная масса. Из её подвижных недр проявлялись конусы индейских палаток, иногда тающие, иногда сливающиеся в единую мягкую тень. Очертания людей скользили над землёй, двигаясь кругами. Временами они сплетались в цепь и делались похожими на колышущиеся кроны деревьев, затем рассыпались и вновь становились человекоподобными, но после опять теряли свой облик и становились обыкновенными облаками. Эмили летела к ним, не испытывая страха. Теперь она была такой же мягкой тучкой…
Сентябрь — октябрь 1996
Портлэнд— Редвуд
Приложения
Сообщение о состоянии пушной торговли
Сент-Луис. 3 октября 1831 года.
Военному министру
Сэр! В ответ на Ваше письмо от 9 сентября с вопросами о пушной торговле я имею честь заявить, что мои личные знания и наблюдения позволяют мне сообщить Вам сведения по целому ряду интересующих Вас вопросов, касающихся торговли близ Скалистых Гор и к западу от них. Впервые я поехал к Скалистым Горам с целью заняться меховой торговлей в 1822 году; с тех пор я был постоянно связан с этим делом либо в верховьях Миссури, либо в районе Скалистых Гор. Дважды я переходил на другую сторону хребта и увидел все многочисленные формы торговых операций с индейцами. В 1822 году я служил клерком в экспедиции, возглавляемой Иммелом и Джонсом из Миссурийской Пушной Компании. Мне посчастливилось быть одним из тех, кто остался жив после того, как на берегу Жёлтого Камня на нас напали, ограбили и устроили нам настоящую резню Черноногие. обстоятельства той атаки указывают на опасную сторону нашего дела. Примерно за двенадцать дней до этого события мы встретились с группой индейцев, среди которых были только воины, никаких женщин и детей. Некоторые ехали верхом, некоторые шли пешком. Их провизию и мокасины везли собаки на своих спинах. Нас было двадцать девять человек, все прекрасно вооружённые. Мы везли почти двадцать тюков пушнины. Мы мирно пообщались, любезно поднесли им кое-какие подарки и расстались самым дружеским образом. И всё же мы подозревали, что они могли коварно обмануть нас, поэтому мы двинулись с Трёх Притоков Миссури к Жёлтому Камню, к месту рандеву. На двенадцатый день около четырёхсот индейцев устроили нам засаду у подножия гор на границе с рекой. Вероятно, они получили о нас необходимые сведения от тех индейцев, которых мы повстречали ранее. Мы рассеялись почти на полмили вдоль реки. Семеро погибли, четверо получили ранения. Мы растеряли все наши вещи, пушнину, лошадей и капканы. Это было моё первое соприкосновение с опасной стороной торгового дела. Я спасся тем, что пробежал добрых семь миль по прерии, преследуемый только пешими разбойниками. Ночью я возвратился к месту бойни. Оказалось, что дикари стали там лагерем, и я потихоньку ушёл подальше, дабы не подвергать себя опасности. Меня приютила группа индейцев Вороньего Племени, с которыми я повстречался ближе к следующему вечеру. Два моих компаньона были позже предательски убиты… Следующей весной меня ограбили индейцы-Вороны — те самые люди, среди которых я провёл целую зиму и которым делал всяческие подарки и вообще был с ними в наилучших отношениях. Однако стоило им повстречать меня, когда я был совершенно один, они без колебаний отобрали у меня абсолютно всё, даже порох и свинец, предназначенный для моего личного пользования. После того меня грабили ещё дважды, и последний случай произошёл почти на том же месте, что и самый первый раз. Так что мне хорошо знакомы опасности торговли.
