– Как не может быть? – Смеляков протянул председателю правительства папку. – Виктор Степанович, вот все документы. Вы посмотрите.
Черномырдин неохотно подвинул к себе папку с документами, пролистал их, поправил очки.
– Ты уверен, что всё правильно? – спросил он, гнусавя.
– Виктор Степанович, опасность всей ситуации в том, что такой же информацией владеют австрийские спецслужбы, они всё зафиксировали. Они могут приступить к вербовке Кошеля на компромате в любой момент, если уже не приступили…
– Ну вы больше слушайте, шо они вам там подсовывают. А то они сунут! И сунут такое, что потом и мы, и все тут не расхлебаем… Но я разберусь! Мы в конце концов обязаны!
Смеляков встал, поняв, что разговор окончен.
По коридору он шагал, охваченный мрачным недоумением. Очевидность того, что Черномырдин не желал признавать вину своего подчинённого, не вызывала сомнений. Но если премьер-министр готов отмахнуться от того бесспорного факта, что его помощник по внешнеэкономическим связям занимался деятельностью, которая могла нанести огромный урон российской экономике, то это означает одно: Черномырдину наплевать на интересы страны. В это Смеляков поверить не мог.
У себя в приёмной он увидел Волошина.
– Зайди ко мне.
Когда за ними затворилась дверь, Виктор сказал:
– Был у Черномырдина по Кошелю. Похоже, он не хочет принимать к сведению нашу информацию. Он сказал, чтобы мы меньше слушали, когда нам суют.
– Куда суют?
– Туда, – со смешком ответил Смеляков.
– А-а, понял. Лучше б ему засунули туда.
И всё же Черномырдин велел Кошелю написать заявление об уходе «по собственному желанию». Так что с должностью помощника премьер-министра Геннадию Кошелю пришлось распрощаться. Но только с должностью. Из Белого дома его так и не убрали.
* * *
Муравьёв ничуть не изменился с тех пор, как Смеляков видел его последний раз в МУРе.
– Что у тебя за серьёзный разговор? – спросил Виктор. – Выкладывай.
Заместитель службы безопасности Гусинского вздохнул.
– У нас есть достоверные данные, что солнцевские заказали Гусинского.
– Интересное дело! – Смеляков недоумённо пожал плечами. – А я тут при чём?
– Если это вдруг произойдёт, все стрелки сразу переведут на вас.
– Ещё раз спрашиваю: мы-то тут при чём?
– Гусинскому отовсюду насвистывают, что СБП ведёт на него охоту, так что если кто-то даст по нему залп, все подумают на вас, – с готовностью пояснил Муравьёв.
– Слушай, ты же бывший опер. Как ты можешь такое говорить? Ладно бы ещё журналюги подобную муть несли, но ты… Кто, как не ты, лучше других знаешь, что ни одна спецслужба в России «мокрыми» дела не занимается.
– Я знаю. – Муравьёв вздохнул – Но у Гусинского навязчивая идея.
– Так разубеди его!
– Владимир Александрович требует «серьёзной» проверки. А кто сейчас серьёзней вашей конторы? Сделай одолжение, помоги. Проверь по своим каналам, правда это или нет.
– «Владимир Александрович, Владимир Александрович»… Ты как-то странно произносишь его имя. У меня так не получается.
– Потому что ваша контора видит в Гусинском врага, а я люблю его.
– Любишь? – Смеляков не сумел скрыть изумление. – Интересное заявление. В каком смысле «любишь»? – И добавил шутливо: – Ты ориентацию сменил, что ли?
– Не в этом смысле… Не нужно смеяться. – Муравьёв горько ухмыльнулся. – Я как человека люблю его. Он – великая личность, необыкновенная. Заурядному человеку такой размах и такие замыслы не по плечу. Мы с тобой люди старой закалки, к новому миропорядку ещё не привыкли, а Гусинский строит этот новый мир. Он идеями буквально кипит. Со стороны может показаться, что он ради себя старается, но это не так, поверь мне. Гусинский – человек удивительный.
– Да, удивительный, – согласился Виктор.
– Так ты поможешь?
– Ладно. Попробую что-нибудь.
– Спасибо, Витя. Я тебе очень обязан.
Муравьёв встал, и Смеляков, провожая бывшего коллегу, вышел к секретарше.
– Таня, вызови ко мне Воронина.
– Сейчас.
Вернувшись к себе, Виктор остановился перед телевизором, в задумчивости включил его, пощёлкал поочерёдно все каналы, выключил телевизор и подошёл к столу. Он сомневался, что кто-то из криминальной среды мог решиться ликвидировать Гусинского. Владимир Александрович был слишком серьёзной фигурой в мире капитала, да и служба безопасности «Моста» была профессиональной. Конкурентов, которые рискнули бы пойти на убийство, не было: мелких Гусинский давил, а с крупными умел договариваться. И всё же поступившую информацию надлежало проверить, так как за покушением мог стоять иной замысел – не передел рынка, а подрыв авторитета СБП. Муравьёв был прав, когда сказал, что в случае убийства Гусинского все средства массовой информации в первую очередь свалят преступление на службу Коржакова. Слишком часто в прессе слышались слова о личной неприязни начальника СБП к Владимиру Александровичу…
Дверь открылась, на пороге появился Воронин.
– Гена, – заговорил Смеляков, – как там Чеботарёв поживает?
– Чеботарёв? Который Кочерга, что ли?
– Да.
– Да живёт себе, сливает нам информацию время от времени.
– Он сейчас здесь, не за кордоном?
– Здесь.
– Надо повидаться с ним.
– Это запросто. У него стрип-клуб «Атиллиум».
– Ишь ты!
– Если надо, я съезжу. Заодно на девчонок погляжу, отдохну, так сказать, душой, – улыбнулся Воронин.
– Это ты, глядя на голых баб, собираешься душой отдыхать? Ну ты даёшь… Ладно, слушай, дело вот в чём…
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. 11–30 ИЮНЯ 1995
Чеботарёв принял Воронина радушно, усадил за ближайший к сцене столик и распорядился, чтобы принесли фирменные блюда и коктейли.
– Ты не суетись, Митя, – остановил его Воронин. – Я если и выпью, то пару глотков, не больше.
– Обидеть хотите, Геннадий Иванович? – Чеботарёв показал крупные зубы, растянув мясистые губы в широкой улыбке.
– Вовсе не хочу. Просто я по делу к тебе. Впрочем, поем с удовольствием.
– Тогда и выпить надо. У меня бармены – высший сорт. Коктейли взбивают просто супер! – похвастал Чеботарёв.
– Я в этом ничего не понимаю. Если честно, то, по мне, лучше водки ничего нет.
– Так я организую водочки. Мне с завода «Кристалл» напрямую поставляют. Никакого левака, всё чин чинарём. Маринка! Пузырёк беленькой сюда! И чтоб мигом! Пулей давай!
