– Плохо защищаешься, цыплячья шея! Имей в виду, что я тебя
пожалела! Заметь, мне ничего не стоило бы отсечь тебе золотые крылья! – заявила
Улита. – Удар! Отбив!.. У кого-то я читала историю о клоуне, который закололся
кинжалом у ног отвергнувшей его возлюбленной. Клоун корчился от боли и умирал,
но, чтобы не пугать ту, которую он любил, кричал, что истекает малиновым
сиропом. Эй, красавчик, чего пригорюнился? Фехтуй!.. Думаешь, я тебе до
старости буду сказочки рассказывать?
Маголодия, мимоходом выпущенная из флейты кого-то из
златокрылых, сбила Улиту с ног. Рапира вылетела из рук ведьмы и, описав
полукруг, затерялась между рядами. Блондинчик замешкался и, оглядываясь на
Алкида, попытался срезать у Улиты дарх, одновременно опасаясь, видимо, ранить
ее штыком.
– Эх! – сказала Улита, кривясь от боли. – И ты, Брут! На
самом интересном месте! Правду говорят, что страховки от идиотов не существует…
С этими грустными словами ведьма очень метко и точно пнула
блондинчика в лодыжку. Несмотря на кратковременный успех, это легко могло стать
финалом ее жизненного пути. На помощь блондинчику уже спешил третий из
златокрылых – Фукидид, до этого не без успеха сваливший Мефодия сразу двумя
маголодиями. Первую маголодию Мефодий принял на меч, вторую впитал в себя,
однако это оказалось явным перебором. Такой заряд магии просто невозможно было
впитать моментально.
В результате Буслаев перелетел через три ряда кресел и
спасся от добивающей маголодии лишь благодаря Даф, ответно атаковавшей его
обидчика длинной ввинчивающейся маголодией, которую не лишенная юмора Шмыгалка
называла «пляской штопора». Однако Фукидид, низенький и плечистый страж, был
крепок, как гном. Сбить его с ног можно было лишь тараном, при условии, что
таран раскачали бы три тибидохских интеллектуала – Усыня, Горыня и Дубыня.
Фукидид закрылся от «пляски штопора» крылом, приняв ее на маховые перья, и
ответной маголодией вышиб из рук у Даф флейту. Вслед за тем он кинулся к Улите,
намереваясь срезать ее дарх.
Победа в битве, таким образом, почти досталась златокрылым.
Мефодий и Улита явно были не у дел и, что называется, курили на балконе. Даф
все никак не могла найти свою флейту. Уверенно сражались только Арей да кот
Депресняк, который, покинув наскучившую ему лысину, как маленький вурдалак,
носился над зрительным залом так стремительно, что ни одна из маголодий не
могла в него попасть. Арей же, атакуемый сразу с двух сторон, все никак не мог
приблизиться ни к одному из своих противников и вынужден был непрерывно
парировать.
Заметив, что закругление на штыке Фукидида почти коснулось
шнурка, на котором у Улиты висел ее дарх, Арей двумя руками вскинул меч над
головой и рявкнул:
– Остановитесь!
Златокрылые замерли.
– Алкид, глава отряда света! Я, Арей, мечник мрака,
пользуясь своим правом, бросаю тебе вызов! Если золотые крылья, что ты носишь,
заслужены тобой честно, ты не откажешься! Пусть тому, кто победит, достанется
шкатулка! Кроме того, на кону мой собственный дарх! Оставь девчонку! – глухо
сказал Арей.
– Какой смысл в битве один на один? Разве мало было битвы
четыре на четыре? Победа наша! – резонно отвечал Фукидид, покачивая на штыке
дарх Улиты. Однако шнурок и сама серебристая сосулька были пока целы. Страж
медлил, ожидая ответа предводителя.
– Алкид! – рявкнул Арей, игнорируя его слова. – Я бросил
вызов тебе лично. Или ты такой трус, что за тебя всегда отвечают толстые гномы?
Побледнев, Алкид шагнул вперед. Для златокрылого нет худшего
оскорбления, чем быть обвиненным в трусости. Чтобы спасти свою честь, они
готовы в одиночку броситься в атаку хоть на целый легион мрака.
– Я не трус. Мои крылья против твоего дарха! Никому не
вмешиваться! Фукидид, оставь эту молодую ведьму! Вначале травят матерых волков,
а затем уже разбираются с волчатами!
Низенький страж фыркнул и отошел на шаг от Улиты. Ведьма
услышала, как он, пробурчав, назвал Алкида безумцем, который из тщеславия идет
на поводу у мрака.
Улита села на полу, ощупывая свой дарх. К ней нерешительно,
явно без враждебных намерений приблизился блондинчик.
– Алкид хороший боец! Его штопорные маголодии пробивают даже
ограду Эдемского сада. У твоего хозяина нет шансов! – кашлянув, чтобы привлечь
ее внимание, сказал он.
Улита поморщилась.
– Не замусоривай мне извилины своей чушью. Лучше дай свой
телефончик!
Блондинчик порозовел.
– За… зачем?
– Ну мало ли? Вдруг мне захочется сдаться тебе в плен? И
вообще девушкам такие вопросы не задают.
– У меня нет телефона.
– Кошмар! До чего дожили! В Эдемском саду нет даже
телефона!.. А имя у тебя есть? Или твоя мамочка запретила говорить его ведьмам?
– Меня зовут Катон, – сказал вконец запутанный блондинчик.
Улита фыркнула.
– Что, серьезно, что ли?
– Не веришь? – обиделся блондинчик.
– Да не, верю. Я по жизни доверчивая. Будем знакомы, Катоша!
А я вот Улита. Только умоляю, в интересах здравия минздрава, никогда не называй
меня «Улитка». Даже в шутку. Тебе на голову мигом рухнет что-нибудь громоздкое.
Например, Останкинская башня.
– Х-хорошо.
– Поехали дальше, Катоша! Ты пригласишь меня на свидание?
Флейта выпала из разжавшихся пальцев Катона.
– Не знаю. Быть может… – неуверенно пробормотал он.
Улита кокетливо хлопнула его по руке.
– Уговорил, противный, уговорил… Прям уломал! А еще
скромнягой притворялся, коварный! Когда, завтра?..
– Завтра я… – начал светлый страж.
– Договорились! Только учти, я девушка занятая, работающая и
освобождаюсь не раньше шести вечера. С суккубами с утреца разгребусь и
комиссионерам мозги вправлю. У тебя нет привычки опаздывать, Катоша?
– Нет. Но все равно я не… – промямлил вконец запутавшийся
блондинчик.
– Вот и умница. Я люблю пунктуальненьких… Тогда запоминай:
недалеко от нашей резиденции памятник Юрочке Долгорукому. Ты его сразу узнаешь.
У него еще голуби вечно на голове сидят! И дудочку свою бронебойную не забудь.
Мы, может, в ночной клуб закатимся, а там джинны из Тартара попадаются. Опять
же фэйс-контроль приходится отстреливать. Не хочет, понимаешь, в калошах
пускать…
