Шея Даф была обмотана шарфом. Более чем странный наряд для
июльской жары. Но Эдя был уверен, что лучшего лекарства от ангины в природе не
существует. К тому же, в отличие от аспирина, шарф по определению был
многоразового использования и за него не надо было платить, как за всякие
фервексы. Это корыстный и многоопытный Хаврон тоже принял во внимание.
«Ага… – соображала Даф. – Что-то проясняется. Значится так:
это семейство сталкивалось с потусторонними существами еще до рождения Мефодия.
Скорее всего странная старуха была полуночная ведьма из оживленных мраком
мертвецов. У них патологическая ненависть к птицам и непереносимость света.
Осталось понять, что нужно было полуночной ведьме от маленького Эди двадцать
пять летназад. Магических способностей у Хаврона нет и не было. Кровь
полуночные ведьмы не пьют. Биовампиризм? Более вероятно, но тоже не катит. Тут
что-то другое».
Тем временем Зозо отправилась на кухню и грустно вернулась,
держа в одной руке заварной чайник, а в другой его блестящую крышку.
– Все плохо. В холодильнике только дурно пахнущий маргарин.
Кто-нибудь хочет чай второго созыва на седьмой лени? – спросила она.
– Что, и нормальной заварки уже нет? Куда катится
человечество? – фальшиво простонал Хаврон, знавший обо всем еще с утра.
Ему потребовалась всего минута, чтобы восстановить душевное
равновесие и полностью выкинуть из головы все скверные мысли. Наверно, потому,
что душа у него была простая и устойчивая к нравственным бурям. Эйдос прочно
сидел в седле.
– А ты ее покупал? Ты вообще когда-нибудь что-нибудь в
магазине покупаешь? – возмутилась Зозо.
– Нет. У меня кошелек не поднимается покупать то, что я могу
даром иметь на работе, – возразил Эдя.
– Тогда приноси домой, раз у тебя там, как в Греции, все
есть! – накинулась на него Зозо.
– Ну уж нет. Таскать продукты домой мне не позволяют две
вещи: совесть и шеф-повар. С совестью я еще как-нибудь справлюсь, а вот вторая
ухитряется совать свой нос во все дыры, несмотря на то, что весит под два
центнера с гектара.
Зозо поставила заварной чайник и озабоченно посмотрела на
телефон.
– Что-то Мефодий давно не звонил! – сказала она.
– Ерунда! Парню тринадцать лет! В этом возрасте уже не
держатся за мамину юбку. Да я в его годы… – начал Хаврон.
– …боялся спать без света! – перебила его сестра.
Эдя тревожно оглянулся на Даф.
– Вранье! Наглое вранье! – заявил он. – Когда мне было
тринадцать, я играл в шашки в детской комнате милиции. Это был единственный
способ не допустить меня до серьезных преступлений!.. А как любили меня
девушки! Они выстраивались в очередь, чтобы взять мой телефон.
– Остынь! Кому был нужен твой телефон? Разве что ты отдавал
его вместе с аппаратом и всеми проводами… – отбрила его Зозо.
– Ты просто не помнишь. У тебя тогда была своя жизнь. Все
эти прыщавые юноши, которые корчили из себя крутых и курили на лестнице! –
обидчиво возразил Хаврон.
Зозо отмахнулась от него, как от мухи.
– Ладно, забыли… Может, Мефодий влюбился в кого-нибудь, а?
Как-то у меня на душе неспокойно, – пожаловалась она.
– Почему сразу влюбился? Ни в кого он не влюблялся! Кому он
нужен? – сказала Даф, быстро взглянув на свои бронзовые крылья.
Зозо замолчала и посмотрела на Даф с большим интересом.
Прочитав ее мысли, Дафна вновь вспомнила пророчество Отставной Феи, и ей стало
тревожно.
Ну уж нет! Эй вы там, наверху, зарубите себе на носу! Я не
хочу влюбляться в Мефодия Буслаева, и пусть те, кто соединяет судьбы
бессмертных и смертных, это учтут! Эй, вы слышите? Это говорю я, Даф, светлый
страж с темными перьями!
* * *
Бам-бам!
В дверь кто-то энергично забарабанил, прервав мирное течение
разговора.
– Я сейчас, только вспомню, где пулемет, – сказал Хаврон,
неохотно вставая.
Выглянув в глазок, он узрел на площадке своих исконных
врагов: костистую даму с кавалергардскими усами и колоритной фамилией
Полутонник и ее тщедушного супруга. Эдя не был экстрасенсом, но, поразмыслив,
пришел к выводу, что визит червонной дамы и ушибленного жизнью валета не сулит
ничего хорошего.
– О нет! – простонал Хаврон. – Только не эти! Мое хрупкое
здоровье этого не выдержит!
Как известно из трудов по зоологии, соседи, обитающие в
естественной среде среднестатистического московского дома, бывают двух видов.
Соседи горизонтальные – по площадке, и соседи вертикальные – то есть те, что
живут сверху и снизу. Соседи по площадке, как правило, с вами в хороших
отношениях, ибо ваши норки близко и ссориться опасно. Соседи же сверху и снизу
ваши враги по определению. Эдя и Зозо жили на верхнем этаже, выше была только
телевизионная антенна, с которой поссориться сложно, хотя порой удавалось.
Полутонники, обитавшие этажом ниже, были именно вертикальными соседями, и этим
все сказано.
Раиса Полутонник была кем-то в обществе потребителей. Она
защищала старушек от шуршания пакетиков с чипсами, просроченного йогурта и
острой фольги в сигаретных пачках. Ее супруг с полутора образованиями –
переучившийся экономист и недоучившийся политолог – вел существование кухонного
мыслителя. В свободное от мышления время он, ради хлеба насущного, вел в
Интернете сайт с возможностью он-лайн заказа кормов для крыс и хомяков.
В природе существовал еще один Полутонник –
четырнадцатилетний Кирюша, однако в данный стратегический момент, ввиду
вероятности боевых действий, Кирюша был в эвакуации. «Он у нас такой
талантливый! А воображение какое! Недавно так нарисовал висельника, что бабушке
стало плохо!» – говорили про Кирюшу восхищенные родители.
Ссора между Эдей и Зозо с одной стороны и Полутонниками с
другой имела характер затяжной. Причин было две. Первая – громкий смех Зозо,
когда она говорила по телефону, и ее привычка затапливать соседей снизу. Причем
обе радости обычно случались одновременно, так как Зозо в телефонном экстазе
включала оба крана. Вторая – утренние и вечерние вопли Эди Хаврона, который
где-то вычитал, что для развития легких ежедневно нужно издавать по два громких
вопля, каждый продолжительностью секунд по десять. Эдя вообще читал много всякой
ерунды, и в основном в голове у него ничего не задерживалось. Зато если что-то
ему втемяшивалось, то втемяшивалось насовсем. Как, например, эти прочищающие
вопли.
