— Знала? — Альбина взглянула на неё в недоумении. — Вы знали, что он…
— Замолчи, Альбина! — закричал на неё Адриан. — Оставь нас в покое!
— Нас? Не слишком ли громко сказано? — усмехнулась Альбина, и в её улыбке проскользнуло что-то недоброе, скользкое и холодное. — Впрочем, как вам угодно. Только, — она обернулась к Анне и сказала с наигранной заботливостью, — на вашем месте, душка, я бежала бы от этого человека — так далеко, как только возможно бежать!
Анна выдержала её взгляд, но на душе действительно стало беспокойно. Да, может, правильным было бы бежать ото всего этого, но бежать ей было некуда. «Позади Москва», — подумала Анна, грустно улыбнувшись про себя.
Альбина ушла, не попрощавшись. Глядя ей вслед, думая об измождённом лице этой женщины, Анна вспомнила рассказы тёти Майи о гвинейском черве, личинки которого попадают в человека с загрязнённой водой. Этот тропический паразит, проникающий из кишечника человека через лимфатическую систему в подкожный слой, достигает метрового размера и больше. Когда он двигается внутри, это бывает видно и снаружи. Анне казалось, будто такой вот червь жил в этой украшенной бриллиантами женщине.
— Значит, — спросила Анна, чтобы прервать затянувшуюся паузу, — я напомнила ей кого-то?
Адриан вздрогнул.
— Ты напоминаешь Роберту, — тихо признал он.
Анна медленно пошла в сторону ватиканской стены. Адриан последовал за нею.
— Почему ты хотел жениться на Альбине? — неожиданно спросила Анна.
Прежде чем Анна закрыла рот, она успела пожалеть о том, что сказала. И откуда это в ней? Вошла в роль? Откуда такая глубокая тональность, отчего так сработали связки, гортань, губы? Зачем она лжёт? Зачем даёт ему надежду на то, чего нет? Играть на чувствах, особенно на любви, — значило переигрывать. Это было всё равно что применять пытку.
Адриан помедлил.
— Амбиции, — сказал он наконец. — Это всё мои амбиции. Альбина была дочерью президента университета, и, женившись на ней, я бы попал на самую верхушку учёной элиты. К тому же Альбина была красивой девушкой.
— И как смотрели на этот брак родители Альбины? — спросила Анна.
— Поначалу они очень даже эту идею поддержали, — горько усмехнулся Адриан. — Они сами были из чампинских патрициев.
— Чампинских патрициев?
— Чампино — это аэропорт, из которого король Умберто II бежал в 1946 году из Италии. Но прежде чем улететь, он подписал некоторые бумаги, дающие титулы многим родам, — он, впрочем, поступил, как лукавый управитель из притчи Христа — чтобы его приняли в свои дома и поддержали в изгнании.
Анна поняла: эти титулы не имели большого веса в свете, поэтому такие люди и желали породниться с настоящей титулованной особой.
— Но что же случилось потом? — возвратилась она к изначальной теме разговора. — Появилась Роберта?
— Роберту я встретил позднее, — ответил Адриан. — Наша помолвка с Альбиной была расторгнута ещё раньше — если не формально, то по факту.
Анна удивлённо посмотрела на него. Этого она не знала. Может, он обманывает её, стараясь снять с себя хотя бы часть вины?
— Отношение её родителей ко мне изменилось в одночасье. И Роберта к этому никакого отношения не имела.
— Что же тогда имело? — недоумённо спросила Анна.
— Моя лекция, — с грустной усмешкой сказал Адриан. — Открытая лекция, прочитанная мною на юбилее университета. Тогда собрались всякие важные особы, профессора и даже два кардинала. Мне, естественно, хотелось блеснуть. Но, думается мне, — усмехнулся он, — я перестарался.
— И о чём же была эта лекция? — осторожно спросила Анна.
Адриан изучающе посмотрел на неё.
— Свою лекцию я посвятил истории римских катакомб, — сказал он, понижая голос.
У Анны ёкнуло сердце.
— Если б я тогда знал, как моя лекция отзовётся, то, наверное, рассказал им о чём-то ещё, все бы похлопали и поспешили к фуршету. Зачем мне всё это было надо?
Анна слышала в его голосе боль, но не была уверена, что его покаяние такое уж искреннее.
— Но всё же, — посмотрела она на него с любопытством, — о чём ты говорил?
— Я высказал некоторые предположения относительно геометрических форм, представленных подземными коридорами, — уклончиво ответил он.
— И из-за этого расторглась помолвка? — недоверчиво спросила Анна.
— Это долго объяснять, — уклончиво отозвался профессор. — Давай поговорим об этом в другой раз.
Анна вынуждена была согласиться…
— Неужели все эти люди идут в Ватикан? — поинтересовалась она, когда они вливались в широкий, медленно текущий в одном направлении поток людей.
— Все туда, — кивнул Адриан. — Очередь часа на два. Хорошо, что нам не надо ждать — у меня есть пропуска.
Они шли не спеша, но всё равно гораздо быстрее, чем поток людей, заполняющий широкий тротуар почти до самого края. С левой стороны над ними нависала высокая крепостная стена города-государства, а с правой навстречу им двигался поток машин и скутеров. Многие из проезжающих махали туристам и паломникам, и те махали и улыбались в ответ. Анне вспомнилось, как в детстве её вместе с классом чуть ли не всей школой организованно водили на Красную площадь, в мавзолей Ленина. День был весенний, но пасмурный и холодный, и Аня сильно продрогла за два с половиной часа стояния в растянувшейся далеко за пределы Красной площади очереди. Бегать и играть не разрешалось, даже смеяться и говорить громко было нельзя — преподаватели стояли на страже. Анна должна была признать, что в Риме всё было организовано куда лучше, чем в Москве. К тому же здесь было тепло, даже жарко, и было на что посмотреть — никакого сравнения с серым трупом вождя пролетарской революции.
Анна поделилась с Адрианом своими воспоминаниями. К её удивлению, он отнёсся к ним с большим интересом и серьёзностью.
— Видишь ли, Анна. Москва некогда заявила о себе как о Третьем Риме. И поэтому неудивительно, что даже большевики построили в самом центре своей столицы традиционную египетскую гробницу и сделали её центром своего гуманистического культа. Мы сейчас направляемся в Ватикан, но знаешь ли ты, что находится в центре его притяжения, в самом сердце культа? Всё тот же древнеегипетский символизм и поклонение почившему вождю — апостолу Петру, захороненному, по преданию, под собором Святого Петра. Его-то все и спешат видеть.
— Ты не очень лестно отзываешься о Католической церкви, — заметила Анна. — Это, признаться, несколько странно для человека, в жилах которого течёт кровь бесчисленных поколений римских католиков.
— А разве в Советском Союзе все лестно отзывались о режиме? — вопросом на вопрос ответил Адриан.
— Были, конечно же, диссиденты, — согласилась Анна и сразу же вспомнила о Толяне и тёте Майе, в жилах которых текла кровь потомственных коммунистов.
