— Зачем ты привёл меня сюда? — голос Анны дрожал. — Для чего заманил в это подземелье? Ты хочешь поступить со мной так же, как с Робертой?
— Нет, это совсем не то… Я тебе сейчас всё объясню… — начал Адриан, делая к Анне шаг. Его фонарь вдруг резанул Анну прямо по глазам, и ей почудилось, будто что-то летит в её сторону.
Она закрыла глаза и нажала на курок. Раздался громкий хлопок, и на миг подземелье осветилось ярким светом. Тело Адриана грохнулось прямо под ноги Анны, и его фонарик, закреплённый на голове, разбился о пол. Воцарилась кромешная темнота, в которой было всё ещё слышно, как хлопок от выстрела перебегает из коридора в коридор, удаляясь, но не исчезая.
«Я убила его! Какой ужас! И что теперь делать?»
Она услышала стон, почувствовала шевеление у своих ног. Анна отпрыгнула в сторону и только сейчас вспомнила, что у неё тоже есть фонарь. Мгновение она колебалась включать его — ей страшно было видеть истекающее кровью тело. А больше всего она боялась встретить его глаза. Наконец переборола себя и включила свет.
Адриан лежал на полу, но крови вокруг него видно не было. Анна заметила, что он шевелится.
— Адриан! — воскликнула она. — Ты жив?
Он поднял голову и посмотрел на неё со страхом и удивлением. Затем приподнялся и сел на землю.
— Я жив, — выдохнул он. Споткнулся об этот чёртов камень… Только не стреляй больше, пожалуйста, — в ушах звенит.
Анна с изумлением смотрела на него. Неужели она могла промахнуться с трёх шагов? Это было исключено — она умела неплохо стрелять из пистолета, так как по долгу службы проходила подготовку.
— Не двигайся! — снова крикнула она, наставляя на него пистолет. Но на этот раз ни безграничного страха, ни безрассудной решимости в своём голосе она не услышала.
— Да не двигаюсь я, не шуми только! — отозвался Адриан. — Я только не пойму, — добавил он, ощупывая своё тело, — жив я или мёртв?
— Пока ещё жив, — ответила Анна. Ей стало легче, когда она увидела, что он и вправду жив. Что дёрнуло её нажать на курок?
— Я не двинусь с места, Анна, — на этот раз медленно и спокойно произнёс Адриан. — И теперь, когда я жив, хотел бы попросить твоего прощения. То, что я сделал, было жестоко по отношению к тебе. Прости меня!
— Что ты имеешь в виду? — недоверчиво спросила Анна. — Что было жестоко?
— Испытывать тебя, пугать, — сказал он, опустив голову. — Не знаю, поймёшь ли ты… Но я почему-то решил про себя, что если ты не побоишься пойти со мной в катакомбы — со мной, маньяком-убийцей, — то, может быть, моя жизнь ещё не закончилась. Это был тест — тест, который я сам должен был пройти… Я должен был войти с тобой в подземелье и выйти вдвоём, живыми. Это дало бы мне право жить, понимаешь? Иначе я чувствовал, чувствовал на каждом шагу, что недостоин жить, но и умереть боялся… Мне надо было прийти сюда и выйти отсюда — как паломнику необходимо было достичь центра лабиринта, чтобы простились его грехи…
Анна тоже села на землю. У своих ног она положила пистолет.
— Пока не было тебя, — тихо продолжал Адриан, — я даже и не жил. Ничто мне не приносило радости, и мало что — облегчение. И вот появилась ты, и всё в жизни изменилось… Я будто ожил… Убить тебя? Повредить тебе? Нет! Вот умереть за тебя — другое дело. Я сам готов умереть за тебя — моя жизнь ничего не стоит.
Анна сидела на холодном полу, и горячие крупные слёзы катились из её глаз.
— Подвинься поближе ко мне, Адриан, — попросила она. — Мне холодно.
Он сел рядом с нею и обхватил её за плечи. Она уткнулась в его грудь и заплакала — сначала тихонько, а потом навзрыд, выпуская из души всю горечь и страхи, все подозрения, которые не давали ей дышать в последнее время.
Адриан тем временем осмотрел пистолет.
— Где ты его взяла? — наконец спросил он.
— Не спрашивай, — тихо отозвалась она. — Долгая история.
— Он не заряжен, — уверенно сказал Адриан. — Точнее, заряжен холостыми патронами.
— Я этого не знала, — удивлённо протянула Анна. — Прости меня, Адриан, — добавила она. — Я тебе столько врала. И чуть не убила…
— Пустяки, — улыбнулся Адриан. — С кем не бывает? Я тоже не без греха — наврал тебе насчёт папских сокровищ.
Только тут Анна вспомнила, зачем они отправились в катакомбы.
— Значит, — быстро спросила она, — нет никаких сокровищ?
— Сокровища есть, только вряд ли мы их когда-нибудь найдём. Я верил — когда-то давно верил, в детстве, что такое возможно. Но и тогда я ничего не нашёл. Кроме одной прибрежной пещеры — полуобвалившийся старый подземный ход. В этой пещере я провёл тот месяц, когда убежал из дому.
— Ты убегал из дому? — она никогда не слышала, чтобы он рассказывал что-то о своём доме, семье. Он действительно начинал оттаивать, раскрываться.
— Когда я обиделся за мою приёмную мать, на которой отец не хотел жениться из-за её плебейского, как он говорил, происхождения… Она любила меня, как мать… — он осёкся и продолжил уже в другом направлении. — Тогда я наговорил отцу кучу глупостей и сбежал из дому, решившись отречься от титула и состояния. Впрочем, — печально улыбнулся он, — к тому времени и состояния-то уже никакого не было. Я сбежал из дому и поселился в той пещере. У меня не было ни денег, ни сменной одежды — ничего. Жил тем, что мог найти для себя на улице. Я тогда подолгу читал книгу, которую нашёл в пещере.
— Ты нашёл там книгу?
— Библию, — ответил Адриан. — Кто-то оставил её там вместе с запиской.
— И что было в этой записке?
— В записке говорилось, что тот, кто прочитает эту Библию, найдёт самое большое в мире сокровище. Я в это не верил, но, по суеверию, стал читать. А ещё одновременно с этим начал раскапывать туннель — прямо вглубь пещеры. Но и тогда мне ничего не удалось найти, кроме меча, который, как мне показалось, должен был принадлежать швейцарскому гвардейцу… — Адриан помедлил. — Тогда я вернулся домой, забросил рытьё пещеры, но начал исследовать подземелье. Я верил, что мне суждено найти сокровище, о котором говорилось в той записке. Я, конечно, понимаю, что тот, кто её там оставил, имел в виду совсем другое сокровище, — усмехнулся он. — Смысл был в поиске Бога. Но я понял и истолковал её по-своему… Я излазил много подземных ходов, но сокровища так и не нашёл. Честно говоря, я давно уже отчаялся его искать — прости меня за мой обман.
Анна посмотрела на него очень внимательно.
— Тебе это было необходимо сделать, — сказала она медленно. — Как я могу тебя за это винить?
Адриан взял её руку и осыпал поцелуями. Его слёзы обжигали теперь её руку.
— Я прощаю тебе твой обман, — сказала она тихо, — в обмен на прощение всех моих обманов.
Адриан ничего не ответил. Он тихо, как ребёнок, плакал, уткнувшись в руки Анны.
