— Вот и видно, что ты отшельник и ничего не знаешь о том, что происходит в Риме. Всем давно уже известно, что с недавних пор император Фридрих возглавил тот список, о котором я тебе только что сказал.
Пьетро с недоумением посмотрел на кардинала.
— Папа ненавидит императора по одной простой причине — он охотится за его короной и землями, — объяснил он ошарашенному Пьетро. — Когда Фридрих занемог в Отранто, папа поспешил отлучить его от Церкви, надеясь, что тот вскоре умрёт и тогда папа сам сможет занять императорский престол. Но Фридрих неожиданно для всех пошёл на поправку и вскоре, чтобы доказать свою преданность Церкви, отправился в Святую землю, где одержал ряд решительных побед и совершенно почистил пёрышки. Оттуда он ещё страшнее для папы, чем из Германии. Поэтому все друзья императора сделались врагами папы. Понимаешь ли ты теперь, Пьетро из Мурроне? — завершил он, протягивая злосчастное письмо.
Пьетро взял письмо, не вымолвив при этом ни звука. Он не знал, что ему думать, чему верить.
— Так что ты намереваешься делать с этим письмом? — спросил кардинал.
Пьетро ещё немного постоял, раздумывая, и наконец ответил, протягивая письмо обратно кардиналу.
— Я доверяю вам судьбу этого письма. Точно так же, как я доверяю вам и мою жизнь, если она нужна вам.
Кардинал забрал письмо. Складки у его губ открыли Пьетро, что кардинал остался доволен его решением.
— Вот и хорошо, брат Пьетро, — сказал он, поднося письмо к горящему факелу. Бумага быстро почернела и вспыхнула ярким пламенем.
Пьетро зажмурился. Он ещё сомневался в правоте своего поступка.
— Почему, — спросил он, когда письмо догорело на полу и кардинал раскидал пепел носком сапога, — почему вы это сделали? Почему вы это для меня делаете, я хотел сказать?
— Ты уже не веришь в римское бескорыстие? — засмеялся кардинал. — Сколько тебе лет, Пьетро? — спросил он уже серьёзным голосом.
— Тридцать один, — смущённо ответил Пьетро. Большинство считало его гораздо более старым.
— Тридцать один, — повторил кардинал. — Иисус вышел на служение в этом возрасте. А брату Франциску из Ассизи было двадцать восемь лет, когда мой отец — его называют моим дядей — кардинал Джованни Колонна-старший его встретил. Он тогда, подобно тебе, пришёл в Рим, чтобы узаконить свой орден. Тогда этот самовлюблённый нахал Лотарио дей Конти, сделавшийся папой Иннокентием III, выгнал Франциска с позором, заявив, что его «Устав» годится разве что свиньям. А отец, слушавший то же, что слушал дей Конти, поверил Франциску. Он последовал за этим молодым человеком, нашёл его на улице в полном отчаянии, не знающим, куда идти и что делать. Отец поддержал его, повёл к себе домой, а потом всячески ходатайствовал за него, оберегая всё ещё внезаконный орден от гонений. Мой отец замечательный человек — справедливый и милосердный, хотя мог быть и жёстким, даже жестоким. На свои деньги он построил много больниц и приютов, его усилиями был предотвращён ряд кровавых междоусобных войн. Но это уже мало кто помнит, а скоро и совсем никто не вспомнит… А вот ты, молодой отшельник, — кардинал заглянул Пьетро в глаза, — ты что слышал о моём отце?
Пьетро несколько смутился.
— Да, я слышал о нём как о друге Франциска и что он построил много больниц для бедных, а братья-францисканцы трудились в них.
— Вот видишь, — задумчиво произнёс кардинал. — Если бы не Франциск, о моём отце и не вспомнили бы. А вообще, — добавил он, — прошло не так много времени со дня смерти брата Франциска, а как изменился его орден. Франциск сейчас и не узнал бы его. Впрочем, может, я не прав, и, может, не всё так плохо… Отвечу наконец на твой вопрос, зачем я тебе помогаю, в чём моя корысть, — улыбнулся кардинал Джованни. — Я хочу, если ты мне позволишь, стать для тебя тем, чем стал для Франциска мой отец. Желаю помочь тебе и твоему ордену стать на ноги. И, может быть, спустя много лет кто-то и помянет меня добрым словом и именем, вспоминая твоё имя, Пьетро из Мурроне. В этом есть, признаюсь, немного римской гордыни, но у кого её нет?
Последние несколько часов привнесли столько перемен в жизнь Пьетро, что он пребывал в растерянности. Кроме того, его члены ныли, а в голове гудело. Но теперь он точно видел, каким чудесным образом Бог спас его и братию. Позднее он ещё подумает над всем тем, что сказал ему кардинал Колонна. Но и теперь уже Пьетро ясно видел, что это был человек, которого в его жизнь послал Бог. Говорить Пьетро уже не мог. Он хотел опуститься на колени перед своим спасителем, но кардинал удержал его.
— Зачем всё это? Ты чище и лучше меня, Пьетро. Впрочем, — он осмотрел его сочувственно, — не столь уж ты и чист. Пойдём-ка поскорее ко мне домой. Там тебя помоют, и накормят, и позаботятся о твоих ранах. А потом мы с тобой ещё поговорим — о многом поговорим. Ну, пойдём же.
Пьетро сделал шаг к двери, но как будто что-то вспомнил и остановился.
— А как к вам попало это письмо?
— Я его выкупил у людей Главного, — тихо сказал кардинал. — У меня с ними уговор такой. Они знают, что Главный им бы всё равно ничего за это письмо не заплатил. Вот они и пришли ко мне.
— А Главный — это кто? — недоумевающе спросил Пьетро.
— Главный — это тот, которого ты видел в купальне, — испытующе взглянул на Пьетро кардинал.
Пьетро тут же вспомнил обрюзгшую седую голову, искажённый в гримасе гнева рот и слова: «Выбейте-ка душу из этого вора!»
— А кто этот человек?
— Как? — удивлённо посмотрел на него кардинал. — Ты ещё не догадался? Это и был Его Святейшество, папа Григорий со своими конкубинками. Их у него целый гарем. Ну, пойдём же, Пьетро из Мурроне. Ты поедешь по Риму в карете. Тем более, идти ты, как я вижу, не можешь.
Глава 9. Озарение
Надежда – сновидение бодрствующих.
Клавдий Элиан (ок. 170 г. — ок. 235 г.)
2007, 29 сентября, римские катакомбы
— Мы сделали всё, что было в наших силах — и даже больше того, — сказал Адриан, придерживая Анну за плечи, покачивая и успокаивая её.
Их странствию пришёл конец, они оба понимали это. Дальше идти у них не было сил, да и некуда было дальше идти.
— Не хочу умирать медленно, — тихо сказал Адриан. — Я уже достаточно времени так умираю — целых десять лет.
— И что ты предлагаешь? — проговорила Анна сквозь слёзы. — Покончить самоубийством? Как ты себе это представляешь? — Он хотел что-то сказать, но она не захотела слушать. — Я не хочу умирать, не хочу, не хочу…
— А разве у нас есть выбор? — спросил Адриан. — Мы всё равно умрём, притом очень скоро и очень мучительно.
— Нет выбора? Никогда не верила людям, которые говорят, что у них нет выбора. Они делают ужасные вещи, эти люди, которые говорят, что нет выбора, — шептала сквозь слёзы Анна. — Я не хочу… Понимаешь ты, не хочу бояться тебя, бояться себя… Да, я умру, но я не хочу умирать от твоей руки, равно как и от своей. Я знаю, это очень, очень эгоистично, но прошу тебя — не делай этого.
