— Ничего удивительного, — успокоил её Адриан. — Воскурять в подземелье гашиш было древним скифским погребальным обычаем. Они бросали на угли немного травы, и тогда только проводили свою погребальную церемонию. А корабль или лодка всегда были символами смерти, точнее, переправы из этой жизни в жизнь потустороннюю.
— На всё-то у тебя есть объяснения, — отозвалась Анна. — А вот откуда приплыл этот корабль — можешь ты мне это сказать?
— Из далёкой земли Осириса, — сказал Адриан. — Это корабль, который приплывает за душами. Его нельзя увидеть глазами смертных.
— Пожалуйста, зажги свет, — попросила Анна. Ей хотелось ещё раз посмотреть на Адриана, на себя теми глазами, которыми она смотрела на мир двадцать шесть лет. Скоро этот мир навсегда потухнет для неё, как слабый огонёк зажигалки.
Вспыхнул свет, осветились мрачные стены подземелья, озарилось лицо Адриана. Внезапно он вздрогнул и вскрикнул.
— Смотри! — быстро вскинул он руку, указывая куда-то.
— Что там? Корабль? — испугалась Анна.
— Дым! — прошептал Адриан. — Он движется!
Анна быстро повернулась туда, куда указывал Адриан. Действительно, поднимаясь под потолок, дым стелился по стене, жался к ней, и медленно, но целенаправленно двигался куда-то вправо, в темноту пещеры.
— Скорее! — крикнул Адриан, вскакивая на ноги. — Дым куда-то уходит. Значит, ему есть куда уходить. Он покажет нам дорогу!
Внезапно зажигалка погасла.
— Нет! — закричал Адриан. — Только не сейчас!
Он стал чиркать кремнем, но кроме искр никакого света зажигалка не давала. Анна была уже на ногах.
— У нас есть ещё другие ресурсы — у нас есть ладони, пальцы, — заговорила она. — Мы пойдём за дымом и будем щупать стену.
— Можно попробовать, — согласился Адриан. Что ещё оставалось делать?
Он подобрал с пола меч, который уже дважды собирался пускать в ход. Но теперь перед ними внезапно снова забрезжила надежда. Они шли, прижимаясь к стене, щупая её всем телом, шли, пока почти не осталось запаха дыма.
— Есть! — воскликнула вдруг Анна. — Кирпичная кладка!
Адриан тоже почувствовал под своими пальцами широкие швы раствора, на который были положены кирпичи — вернее, большие камни. Ближе к потолку между камнями кладки оставались дыры, и в них, видимо, и уходили остатки дыма.
— За ней что-то есть! — шептал Адриан, ковыряя мечом в щелях кладки, работая им, как зубилом. От удара по камням в стороны летели искры, которые отражались в стали меча. — Там что-то есть!
Глава 10. В которой Пьетро нехотя становится генералом нового ордена
Un home avec Dieu est toujours dans la majorit;.
(Человек, у которого есть Бог, всегда в большинстве.)
Джон Нокс, надпись на Стене Реформации, Женева, Швейцария
1241–1294, Италия
Многое изменилось в жизни Пьетро после встречи с кардиналом Джованни Колонна. Пьетро будто прозрел и увидел ту страшную духовную нищету, которая поразила Церковь. Он узнал, что кардиналы — эти принцы Церкви, призванные служить людям, превратились в хищников, ненасытимых богатством, славой и властью. С трудом, но вынужден был признать Пьетро, что и папа был куда большим грешником, чем он когда-то полагал. Впрочем, на папу он был не в обиде и ежедневно молился о нём, благодаря между прочим Бога и за свою первую с ним встречу.
— Многие из тех, кто находится у кормила церковной власти, — объяснял кардинал Колонна, — включая меня самого, живут вполне светской жизнью. Мы занимаемся политикой, любим охоту, женщин, богатство — и нам уже никуда от этого не деться, Пьетро. Мы родились к власти, в семьях, которые правят миром. Все, за исключением только этого недородка Каэтани… Людям лучше этого не знать, Пьетро, но тебе знать надобно: нет смысла искать благословения в людях — ищи благословения в Боге. Беги из Рима — иначе Рим тебя погубит.
Пьетро упал тогда перед ним на колени.
— В Господе я всегда искал благословения, и Он послал мне вас. Впрочем, я и так знаю, что моё место в лесах и на горах, а не в городе. Но как мне защитить моих братьев?
— Я напишу тебе и твоим братьям защитную грамоту рода Колонна и одобрение Церкви. Если папа об этом узнает, — усмехнулся он, — а когда-нибудь непременно узнает, то всё равно не посмеет ничего сделать…
…Вернувшись к себе в горы, Пьетро, к ликованию братьев, прочитал им грамоту кардинала Колонна. Он ничего не рассказал о том, что приключилось с ним в Риме, но все окружающие заметили в нём сильную перемену — будто Пьетро постарел на много лет. Об этом шептались как о знамении того, что и без того святой Божий человек Пьетро впитал в себя много святости от римских святынь. Но как его ни расспрашивали о походе, о том, видел ли он папу, Пьетро отмалчивался или отвечал просто «да» или «нет».
Вскоре его перестали об этом спрашивать, и небольшой орден зажил своей нормальной жизнью. Они собирались по горам и лесам, строили дома, церкви, возделывали поля, учились грамоте, ходили по деревням, проповедуя Евангелие спасения Божия. Местные князьки тоже слышали о походе Пьетро и об охранной грамоте, которую он заполучил от всеми уважаемого кардинала. Кроме того, слыхали они и о грамоте императора, которого, в отличие от папы, побаивались. К тому же, последователи Пьетро, называющие себя целестинцами, то есть искателями небес, были людьми добрыми и мирными, нравов крестьян не развращали, к мятежам не подстрекали. Потому их и не трогал никто, а зачастую целестинцев приглашали и в дома богатых, где они молились за больных, а здоровых учили Слову Божьему. Впрочем, немало среди последователей Пьетро было и людей из зажиточных семей — людей, которые отреклись от большего, чем было у Пьетро. И всё же для всех них Пьетро оставался примером и источником вдохновения, а его сны и ночные видения не раз оказывались благословением для многих.
Сам Пьетро сторонился какой-либо власти. Сделавшись, по сути, генералом быстро растущего монашеского ордена, хотя официально церковью и не принятого, он перепоручил управление брату Роберту, у которого к тому был талант от Бога, а сам продолжал заниматься тем, к чему был призван он сам, — к молитве, Слову и наставлению.
Временами из Рима ему доставляли почту — это были письма от кардинала Колонна. Из этих писем Пьетро узнавал, что происходило в Риме и в курии. И то, что он узнавал, приносило ему немало скорби. Однажды Пьетро получил от кардинала письмо, уведомляющее его, что папа Григорий IX, тот самый, которого Пьетро довелось видеть в купальне, умер в ночь на 22 августа. Кардинал писал далее о том, как сенатор Маттео Росси Орсини пытался склонить кардиналов к тому, чтобы те поставили папой его ставленника, марионетку — Романо да Порто. Но кардиналы на сей раз проявили редкое единодушие и отвергли это предложение, ибо боялись чрезмерного возвышения Росси, который уже начинал их ограничивать. 25 октября они избрали на папский престол Джофредо Кастильони, кардинала-епископа Сабины, который стал папой Целестином IV.
