Когда сердца кардиналов взыграли, Каэтани подал знак, и в комнату вместе с музыкой ворвались десятка два танцовщиц в костюмах Евы. Музыканты били в бубны, дудели во флейты, щипали гусли, высоко прыгали в воздух и иногда что-то хором выкрикивали, а затем продолжали свою неуёмную музыку. Танцовщицы извивались в танце, смысл которого было несложно понять. Кардиналы хлопали в ладоши и ободрительно кричали. Каэтани довольно улыбался — его затея удалась. Никаких выборов уже не будет. Они, конечно же, соберутся ещё раз, но пройдёт время, а время — Каэтани знал это — теперь работало на него: чем в больший кризис войдут Церковь и страна, тем выше его шансы на папство. Он посчитал уже, что ждать оставалось недолго — год, самое большее — два. И тогда он выпустит из лампы такого джинна, которого нелегко будет запрятать обратно.
И только один старый кардинал-декан Латинус Малабранка расположился в стороне от всего этого веселья. Угрюмый и одинокий, он сидел в дальнем углу огромного стола, за которым пировали кардиналы, ничего не ел, а только пил вино. Когда пир достиг своего разгара и обнажённые танцовщицы стали кидаться святым отцам на колени, кардинал Латинус, отшвырнув в угол комнаты досаждавшую ему девицу, вскочил с неожиданной для всех лёгкостью на стол и обвёл присутствующих таким взглядом, что музыка мгновенно затихла, а танцовщицы замерли на своих местах. Некоторые кардиналы тоже застыли — одни страшась чего-то, другие в предвкушении представления. Маттео Россо продолжал есть, как ни в чём не бывало.
— Во имя Бога Живого! — закричал кардинал Латинус так громко, что Маттео Россо поперхнулся и закашлялся, изо рта у него полетели чёрные икринки и брызнуло вино.
Каэтани надо было спасать ситуацию.
— Уважаемый кардинал Латинус, — обратился он к нему с едва сдерживаемой усмешкой. — Я понимаю, что вы бы предпочли голых мальчиков голым девочкам. Так за этим у нас дело не станет… — он поднял руки, чтобы подать кому-то знак, но кардинал Латинус взревел ещё громче.
— Во имя Бога Живого! Опомнитесь, братья! Это может быть вашим пиром Валтасара! Я уже вижу это — вижу, что, пока вы едите и пьёте, люди выходят на улицы Рима с ножами и лопатами, вилами и топорами. Они стекаются отовсюду, их тысячи и десятки тысяч. Им нечего терять, они голодны, ни перед чем не остановятся. Я мог остановить их раньше, но теперь для них уже никто не станет преградой. Не успеет эта еда выйти из вашего тела естественным путём, как она уже вывалится из ваших распоротых животов.
Глаза Латинуса бросали молнии, а голос его гремел, как гром. Кардиналы ещё никогда не видели такого Латинуса. Каэтани тоже несколько смутился, но старался не подавать виду.
— Сегодня ли, завтра ли это случится — не знаю. Но у меня есть письмо, — кардинал Латинус выхватил откуда-то дешёвый кусочек пергамента с неровными буквами, написанными как будто детской рукой. — Это письмо от святого человека Божия, который пишет нам о том, что ему было дано видение о грядущей великой скорби церковной, о пленении, яко пленение Вавилонское во дни Израиля — на семьдесят лет.
— Что это ещё за такой святой человек Божий выискался? — презрительно бросил Каэтани.
Латинус метнул на него гневный взгляд.
— Его зовут Пьетро, Пьетро из Мурроне. Это простой крестьянин. Но он известен в народе как человек Божий. К нему отовсюду стекаются больные, увечные, и ко многим возвращается здоровье. А ещё ему снятся пророческие сны.
— Я слышал о нём, — кивнул кардинал Джерардо Бианки. — Слышал также, что не только простой народ, но и князья приходят к нему за советом и мудростью. У него побывал император Фридрих, а недавно и король неаполитанский Карл, и его сын, король Венгрии Карл Мартелл.
— Эти анжуйские выскочки! — вставил Каэтани.
Кардиналы обернулись на него. Несколько недель назад, когда короли — отец и сын — приезжали в Рим, они встречались с кардиналами и увещевали их всячески скорее избрать папу. Тогда Каэтани наговорил им открытых грубостей и буквально выставил за двери, заявив, что даже и без папы власть Церкви стоит над королевской властью. Другие кардиналы вслух упрекали Каэтани за горячность, но в глубине души были рады видеть, как два гордых короля отступают перед одним кардиналом. Они были преисполнены страха и гордости.
— Отшельник Пьетро пишет, — продолжил Латинус свою прерванную речь, — что только чудо может теперь спасти Церковь от поношения, которое она должна принять от царя Северного…
— Он начитался пророка Иеремию, — вставил опять своё слово Каэтани. — И где они только находят эти книги? Не всё ещё сожгли. А я бы их все сжёг — вместе с читающими. Наверняка, он еретик, ваш Божий человек.
— Если бы Пьетро из Мурроне не был Божиим человеком, он не мог бы творить всех тех чудес, о которых уже и в Риме говорят, — пришёл на помощь Латинусу кардинал Пьетро Колонна.
— Вот и изберите этого вашего чудотворца в папы, — с усмешкой сказал Маттео Россо, протягивая руку за куском жареной баранины. — Церкви сейчас как раз нужно чудо, чтобы выбраться из той ямы, в которую мы сели.
Кардинал Колонна-старший внезапно поднялся с места.
— Я согласен.
Все повернулись к нему. Маттео Россо снова поперхнулся и закашлялся. Никто ещё не помнил, чтобы Колонна и Маттео Орсини Россо когда-либо в чём-либо соглашались.
— Разве вы не понимаете? — продолжил Колонна. — Этот отшельник — именно то, что нам нужно. Народ его любит, а римской политики он чужд. Поставьте его папой — так и овцы будут целы, и вы, то есть волки, сыты.
Маттео Россо натянуто рассмеялся. Неужто это правда была его идея?
Кардинал Каэтани начинал заметно нервничать. Он дал знак танцовщицам и музыкантам, и те беззвучно удалились.
— Если я могу заметить… — начал он, но его замечание заглушил громогласный голос Латинуса.
— Во имя Бога Живого! Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа я предлагаю избрать отшельника Пьетро епископом Рима.
Кардиналы как будто проснулись от глубокого сна, отрезвились от вина. Пять кардиналов поднялись со своих мест и сказали, что они голосуют за Пьетро из Мурроне. Маттео Россо, через шутку которого кардиналов посетила идея избрать Пьетро, к этому времени вполне осознал все выгоды, которые сулила ему ситуация, когда папа был бы столь далёк от дел курии. А в том, что им удастся держать отшельника Пьетро под контролем, у него сомнений не было. Чтобы не утратить честь первооткрывателя идеи, он упал на колени и вслух благодарил всех святых, что дали ему эту вдохновенную мысль.
Послали к кардиналу Наполеоне Орсини, который удалился с собрания ещё до пира, и тот высказал своё безусловное одобрение идеи. Оба кардинала Колонна немедленно отправились к больному кардиналу Миланскому, римский палаццо которого примыкал к церкви Марии над Минервой, и вскоре вернулись с его голосом в пользу отшельника. Последним из всех и с видимой неохотой с кардиналами согласился и Каэтани.
— Если Господь по Своей предвечной воле посылает в папы такого человека, — сквозь слёзы проговорил Латинус, — то лишь для того, чтобы напомнить нам, как неисповедимы Его пути.
