В дверь, согнувшись в поясном поклоне, заглянул начальник личной стражи Алпан – жилистый, неутомимый, со звериным оскалом:
– Вызванный Великим Шейхом Даярам ждет счастья лицезреть нашего повелителя!
Алпан молод и для солидности отпустил большую бороду, которую красит охрой. Но, несмотря на молодость, он предан, как верный пес, он никому не доверяет, изучил все хитрости в подготовке ассасинов и знает, как противостоять самым изощренным лазутчикам. Он, как и другие воины внутренней стражи, живет отдельно от всех остальных и ни с кем не общается. У него есть единственный господин – сам Шейх.
Ибн Саббах улыбнулся.
– Как жизнь, Алпан, мой верный слуга?
Рыжебородый упал на колени и ткнулся лбом в холодный каменный пол.
– Тот, кто может целовать следы твоих ног, уже счастлив! Да продлит Аллах твои дни!
– Хорошо, зови Даярама!
Через минуту в библиотеку вошел высокий индус.
– Какие дозы ты дал моим воинам перед вчерашними испытаниями? – спросил Шейх.
– Три доли гашиша на десять долей утреннего плова, – почтительно ответил Даярам. – Перед настоящим боем я бы добавил шесть долей…
– Но это и был настоящий бой! Тем не менее один воин проявил слабость! Кто в этом виноват?!
Индус молчал.
– Это последнее предупреждение, Даярам, – зловеще произнес ибн Саббах. – Иди!
Оставшись один, шейх Хасан принялся раздраженно листать страницы очередной книги. Он находился в отвратительном настроении. Как вдруг в дверь снова заглянул Алпан.
– Великий Шейх, Кийя Бозорг Умид нижайше взывает о вашем благосклонном внимании…
– Пусть войдет! – произнес Шейх. Улыбка разгладила сведенные брови и осветила его недовольное лицо.
Удивленный стражник, не разгибаясь, задом вышел из библиотеки.
Действительно, это была удивительная и необъяснимая дружба, которая длилась уже много лет. Дружба между недосягаемым Великим Шейхом и простым крестьянином с мозолистыми руками. Судьба свела их давным-давно, когда ибн Саббах еще не был Великим Шейхом и общался с простыми смертными. Но, вопреки обыкновению, не развела, когда положение изменилось. Они часто встречались, причем потребность в общении была обоюдной, у них находились темы для разговоров, между ними царило абсолютное доверие. Поразительно! Высокообразованный, вознесенный на самый верх иерархической лестницы правитель, почти небожитель, и простой феллах, едва способный начертать свое имя под каким-нибудь документом…
Низкорослый человек с обгоревшим на солнце лицом и в грубых сапогах вошел в библиотеку легко и уверенно, на лице его сияла широкая улыбка. Приблизившись к ибн Саббаху, он отвесил легкий поклон и произнес:
– Припадаю к ногам твоим, Великий Шейх! – но остался стоять, все так же улыбаясь.
Ни один смертный не вел себя так в присутствии ибн Саббаха. А если бы посмел, то с него немедленно содрали бы кожу.
Но Старец Горы не пришел в ярость и не звякнул в колокольчик, вызывая стражу. Напротив, он дружески улыбнулся.
– Ну, так чего же не припадаешь?
– Старею. Боль в коленях замучила, величайший…
– Тогда садись, раз ноги болят.
Коротышка опустился на подушки в углу и заговорил:
– А ты все в трудах, все читаешь! Остались ли еще знания, которые тебе неведомы?
– Остались, Кийя. Их так много, что не постигнуть и за десять жизней.
– Просвети меня хоть в малом, величайший. Что интересного в мире? Когда Аллах покарает неверных, а все люди станут праведниками?
– На этот вопрос я отвечу тебе точно: не завтра!
– Это даже мне, неграмотному крестьянину, ясно, – вновь заулыбался Кийя Бозорг. – А правда ли, мой властелин, что ты покупал за один динар землю размером с воловью шкуру? Которую потом распустил на ленты, связал их в веревку и обвязал гору Аламут вместе с крепостью?
В глазах хозяина сверкнули веселые искорки.
– Правда красивая история? Я сам ее придумал. На самом деле и гора и крепость законно куплены за три тысячи динаров…
– Тоже недорого. Как это тебе удалось?
– А это я храню в секрете!
Шутливый разговор продолжался еще какое-то время, за которое ибн Саббах пришел в прекрасное расположение духа, расслабился и повеселел. Чувствовалось, что появился собеседник, перед которым он может выговориться. Шейх поднялся и стал неторопливо расхаживать по комнате:
– Да, Кийя, именно эти умные книги и вера в Аллаха позволили мне расширить границы нашего государства, которого еще несколько лет назад не было и в помине. Враги наши пребывают в трепете и смятении…
– Имя твое в веках прославлено будет, величайший! – гость решил, что настал именно тот момент, когда он может ввернуть пару фраз. – Твое имя – Хасан, отцы станут давать сыновьям, а матери будут рассказывать им о подвигах твоих.
Шейх лишь небрежно махнул рукой и продолжил:
– Сколько раз нашу крепость осаждали враги?! Трижды! А взять не смогли. А сколько крепостей покорили мы? Считать и считать нужно! Мои воины, хвала Аллаху, еще не ведали поражений. Внутри государства Аллам ныне мир и покой. Каждый дехканин имеет лепешку, ложе и халат на плечах. И скоро мы покорим весь мир!
– Народ любит тебя и…
Кийя Бозорг Умид осекся, увидев брошенный в его сторону гневный взгляд.
– Я не о своих заслугах говорю, а о достижениях нашего государства!
Чуть помолчав, Шейх торжественно сообщил:
– Вчера мои бесстрашные воины убили кади провинции Дейлем и главного визиря Исфахана! А сколько карающих стрел моего правосудия еще летят к своим целям, и остановить их невозможно! Весь мир трепещет перед неуловимыми орудиями Аллаха, направленными моей рукой!
Он поднял сухую кисть с расставленными веером шишковатыми пальцами.
– Их с ужасом называют ассасинами, правители и властелины сознают неспособность армий и дворцовой стражи защитить их рыхлые тела. Значит, мы можем пожинать плоды без сражений. Вера, деньги и страх правят миром. Оружием страха мы овладели в совершенстве, оно приносит нам деньги. Деньги позволяют содержать армию, укреплять государство, кормить народ. Вот почему меня любят…
Ибн Саббах помолчал, будто подбирая нужные слова, и продолжил:
– Но вера, абсолютная, безоговорочная, побеждающая страх смерти – стержень, основа нашего государства! О насаждении и укреплении ее я думаю каждодневно и ежечасно. Каждый фидаин, идущий на верную смерть, должен выполнить свой долг перед Аллахом с радостью и желанием! И показанный ему рай укрепляет это желание!
Ибн Саббах опустился на стул и перевел дух.
– В чем ты нуждаешься, мой верный друг и помощник?
