Шарлотта покраснела в темноте, но, к счастью, ни Эмили, ни Джордж заметить этого не могли.
— Мне не имело смысла и пытаться наладить более теплые отношения с Кристиной, — ответила она. — Вы все воспринимали меня маленькой серой мышкой, которая сидит дома и рисует, когда не помогает сирым и убогим.
— Я понимаю твою неприязнь к Кристине. — Эмили изменила тактику и сбавила тон. — Я тоже от нее не в восторге… и она очень грубо разговаривала с тобой. Но речь не об этом. Мы приезжали, чтобы добыть нужные сведения, а не для того, чтобы отлично провести время!
На это ответа у Шарлотты не нашлось. Она не узнала ничего нового или важного, если честно, и впрямь отлично провела время. Во всяком случае, часть вечера. Иногда все было ужасно. Она забыла, каким безжалостным может быть светское общество.
— А ты что-нибудь выяснила? — спросила она.
— Понятия не имею, — из темноты ответила Эмили. — Возможно.
Глава 7
Эмили думала обо всех этих убийствах и многих других драмах, которые могли стоять за ними. Она отдавала себе отчет, что брачных союзов, заключенных из соображений целесообразности, более чем достаточно, а возможно, ничуть не меньше тех, где основную роль сыграла любовь. Тут проявлялось желание улучшить положение в обществе или закрепить имеющееся, если ему грозит опасность. Иногда они получались не менее удачными, чем те, что ковались в горниле влюбленности, но, если разница в возрасте или темпераменте была слишком велика, превращались в тюремные оковы.
Она также знала, как скука разъедает мораль. Сама Эмили не страдала от скуки благодаря тому, что периодически заглядывала в возбуждающий, пугающий, бушующий мир криминальных трагедий. Но долгие периоды социального штиля выглядели на таком фоне еще более скучными. В этом замкнутом мире самый легкий флирт слухами раздувался до великой любви, мельчайшие нарушения этикета или прецедента наносили глубокие раны, а все, что касается одежды — покрой, цвет, отделка, — замечалось и обсуждалось как вопрос первостепенной важности.
Как и сказала Кристина Росс, мужчины могли заниматься различными видами спорта, как идущими на пользу здоровью, так и нет, имели полное право рискнуть деньгами, сломать если не шею, то руки или ноги. Трудолюбивые или чувствующие свою ответственность перед обществом шли в парламент или торговлю, или отправлялись в далекие страны с какими-то миссиями, или связывали свою судьбу с армией, или поднимались вверх по течению Белого Нила, чтобы найти его истоки в сердце Черного континента.
Женщине же для выхода энергии предлагалась только благотворительность. В доме все делали слуги; о детях заботилась кормилица, няня, а потом гувернантка. Для тех, кто не обладал каким-то артистическим талантом или не отличался острым умом, оставалось только принимать гостей и ездить в гости. Не стоило удивляться, что пылких молодых женщин вроде Кристины, у которых в отношениях с мужьями отсутствовали страсть, смех и даже дружба, тянуло к таким темным и опасным личностям, как Макс Бертон.
И разумеется, Эмили никогда не закрывала глаза и на другую сторону медали: хватало и мужчин, которым не удавалось утолить свои аппетиты дома. Многие воздерживались по той или иной причине, но, разумеется, далеко не все. Никто не обсуждал «дома наслаждений» или «падших голубок», как называли их обитательниц. Боже, как же она ненавидела этот эвфемизм! И только с самыми близкими подругами разговор мог зайти о мимолетных романах, которые случались в загородных особняках во время долгих охотничьих уик-эндов, игры в крокет на залитых солнцем лужайках, на больших балах в охотничий сезон или по какому-то другому поводу. Такие романы никому не делали чести, но все понимали причины, которые приводили к ним.
Теперь же, рассматривая убийство, Эмили принимала во внимание имена и семейные ситуации тех женщин, которые, насколько она знала, входили в социальный круг Кристины и, соответственно, могли оказаться в поле зрения Макса. Семь или восемь кандидатур представлялись ей вполне вероятными, еще пять или шесть — возможными, поскольку она полагала, что для такого шага им недостает храбрости или безразличия к таким понятиям, как скромность и верность. Но, если бы не подвернулось других вариантов, Эмили намеревалась сообщить Питту все имена, чтобы он мог проверить, где находились их мужья в те часы, когда совершались расследуемые им преступления.
И конечно, следовало рассматривать и такой, не самый невероятный вариант: джентльмен заказывает даму благородного происхождения и выясняет, что купил собственную жену! И шантаж, разве можно забывать про шантаж! Комбинаций могло быть великое множество, и каждая таила в себе кровавую развязку.
Возможно, клиентом одной из женщин, которых использовал Макс, стал Берти Эстли, и по какой-то причине — из страха или ненависти — все закончилось убийством не только Макса, но и Эстли. Эмили, правда, еще не могла понять, какое место в этом раскладе занимает Губерт Пинчин.
Другие очевидные версии нравились ей меньше: Бью Эстли мог прочитать в газетах о шокирующих убийствах Макса и доктора Пинчина, чтобы ухватиться за возможность сымитировать эти преступления и избавиться от старшего брата. Такое уже случалось: на маньяка навешивались убийства, которых он не совершал.
Бью Эстли смерть брата приносила очень много, сомнений тут быть не могло. Но так ли он хотел все это получить? Ему не хватало денег, или он вполне обходился средствами, которыми располагал? Любил ли он Мей Вулмер? Да и вообще, каким он был человеком?
Сидя за столом для завтрака, Эмили маленькими глоточками пила чай. Джордж пребывал не в лучшем настроении. Прятался за газетой, но не потому, что читал. Просто не хотелось думать о том, что сказать.
— Недавно я заезжала к бедной Мей Вулмер, — весело сообщила Эмили.
— Правда? — рассеянно спросил Джордж, и Эмили поняла, что он забыл, кто такая Мей Вулмер.
— Она все еще в трауре, разумеется, — продолжила Эмили.
Она не сомневалась, что прямого вопроса Джордж не задаст. Он не поощрял любопытство, полагая его вульгарным, более того, оскорбляющим людей. Может, они и не замечали, что их оскорбляют, но Джордж не хотел, чтобы кто-то подумал, будто ему неведомы правила хорошего тона. Он очень хорошо знал, как важно, чтобы в обществе тебя принимали за своего.
— Прости, пожалуйста? — Ранее он не обращал внимания на ее слова, но теперь с неохотой отложил газету, осознав, что просто так от него она не отстанет.
— Она все еще в трауре по Берти Эстли, — повторила Эмили.
Муж наконец-то понял.
— Ах да, так и должно быть. Ужасная история. Хороший парень.
— Ох, Джордж! — Она сделала вид, что шокирована.
— Что такое? — Такая реакция его удивила. Он же произнес безобидную фразу, и Эстли действительно был очень веселым и общительным.
— Джордж… — Она понизила голос и опустила глаза. — Мне известно, где его нашли, знаешь ли.
— Что?
