— О Боже! — У Мейси перехватило дыхание. — Все же так очевидно! Вертелось под самым носом, а я не замечала!
Переключив передачу, она посмотрела через плечо и выехала на дорогу.
— Чего не замечали, мисс?
— Потом расскажу, Билли. Продолжай.
Помощник молчал.
— Все в порядке, Билли. Я слушаю тебя, — сказала Мейси, вдавив педаль газа.
— В общем, перышки. Знак трусости,
[10]
верно? Но я-то уже записался, так что меня это не задело. Все как с гуся вода. А вот Бобби — наоборот. Он же был еще мальчишкой. Ему не терпелось мужчиной стать. И вот подходит к нему девчонка, называет трусом, и что ему остается? Как только я уехал, он пошел и тайком записался.
Мейси покраснела, вспомнив, как скрыла свой возраст, чтобы попасть в медицинскую службу, и как яростно возмущался ее отец.
— Мама была в ужасе, отец просто взбесился, а я только и делал, что бегал по поручениям командиров, которые сами понимали не больше моего.
Вдруг Мейси притормозила, сбросив скорость. От новой догадки у нее по коже пробежал холодок.
— А что случилось с твоим братом? — Мейси смотрела на Билли, повернув голову и вцепившись в руль.
Билли бросил взгляд в окно.
— Получил свое. Желторотый дурачок. Шестнадцать лет от роду, а уже землю парит в чужом краю, где и языка-то местного не знал. И все из-за чертова пера!
— Почему ты никогда об этом не рассказывал?
— Так сколько воды утекло уже, мисс? Признаться, каждый раз, как птицу вижу, то есть смотрю на нее, мне все кажется, что вот сейчас она крыльями захлопает и перьев набросает. И каждый раз, как увижу перья, так сразу перед глазами наш Бобби: бежит за мной с пером в руке и кричит: «Она назвала меня трусом! Слышал, Билли? Трусом! Теперь все решат, что я негодный!» Не был он трусом никогда. Парнишка в шестнадцать лет погиб.
Билли снова потер ногу. Мейси решила не нарушать тишину. «Нужно отвезти его в Челстоун как можно скорее».
— Билли, мне так жаль.
— Сына в его честь назвал. Надеюсь, больше войн не будет, иначе я и его потеряю. Этого больше всего боюсь, мисс. Боюсь, когда он совершеннолетним станет, опять война начнется.
Мейси робко кивнула.
— Так что там стряслось? Ну, что вы такого узнали, чего раньше не замечали?
Глава девятнадцатая
Вернувшись в контору вместе с Билли, Мейси решила позвонить в Скотленд-Ярд.
— Как говаривала моя старуха-мать, если хочешь что-то спрятать, прячь на видном месте. Она так всегда изрекала, когда я по пятницам отдавал ей конверт с недельной зарплатой. Мама забирала деньги, засовывала в горшок на столе, а потом выдавала мне пару шиллингов. Может, мисс Уэйт тоже прячет что-нибудь на видном месте?
Мейси жестом попросила его замолчать — на том конце провода сняли трубку.
— Инспектор, не могли бы мы с вами встретиться и обсудить дело Седжвик — Фишер? Я располагаю сведениями, которые могут вас заинтересовать.
В трубке раздался громкий вздох.
— Это связано с мистером Фишером?
— Нет… нет, не совсем.
— Мисс Доббс, у нас нет ни малейших сомнений в том, что мы арестовали кого следует.
Мейси закрыла глаза. Нужно было действовать осторожно.
— Мои новые наблюдения могли бы вам пригодиться.
И снова вздох на фоне приглушенных голосов.
Неужели этот звонок Стрэттону стал всего лишь поводом для шуток среди полицейских Скотленд-Ярда? Придется рискнуть. Мейси не имела права скрывать доказательства, в важности которых была уверена. Если полиция откажется прислушаться, это будет уже другое дело.
— Послушайте, мисс Доббс, я благодарен вам за любую информацию. Очевидно, в моем положении по-другому и не скажешь, но, если ваши сведения касаются Фишера, я буду весьма рад их заполучить. Однако дело в том, что мы считаем большинство так называемых «ниточек» лишь пустой тратой времени. Особенно если убийца уже у нас в руках.
— Вы взяли под стражу невиновного и сейчас обязаны меня выслушать!
— Нет, мисс Доббс, это вы меня послушайте!
— Но, инспектор Стрэттон, есть вероятность…
— Ладно, мисс Доббс, — ответил Стрэттон раздраженно. Однако Мейси знала, что задела его чувство долга. — Встретимся в кафе на углу Оксфорд-стрит и Тоттнем-Корт-роуд через — сейчас прикину — полчаса.
— Благодарю вас, инспектор Стрэттон. Я прекрасно знаю это место — по диагонали от магазина Джозефа Уэйта.
— Именно. Увидимся через полчаса.
— До встречи.
Мейси повесила трубку и, сложив губы трубочкой, шумно выдохнула.
— Не слишком-то он дружелюбный, а, мисс?
— Более чем. Надо быть поосторожней. Рассказав все Стрэттону, я рискую лишиться его доверия или вовсе настроить его против себя. Как бы то ни было, если он согласится меня выслушать, ему придется вернуться в полицейский участок и снять обвинения с Магнуса Фишера.
— Что с ним не так?
Мейси вынула из портфеля свернутый льняной платок и подошла к столу, где была разложена и приколота к столешнице карта дела. Она жестом пригласила Билли подойти.
— Полагаю, ему мешают воспоминания о прошлом и полицейское звание. И конечно, он должен быть осторожен, потому что, если бы мне пришлось заключать пари…
— А мы-то знаем, что вы не из таких, — заметил Билли с улыбкой.
— Нет, но если бы пришлось, я бы поставила на то, что Колдуэлл метит на его место и постоянно наступает ему на пятки, осложняя жизнь. Так что Стрэттону придется действовать осторожнее, чтобы чужие глаза не увидели, кто снабжает его информацией.
— А что там с прошлой жизнью?
Мейси склонилась над картой и развернула платок.
— В общем, он вдовец. Его жена умерла при родах лет пять назад, оставив его с сыном на руках.
Билли поморщился.
— Ох, мисс, чтоб мне провалиться! Какой ужас! Лучше б вы мне не рассказывали. Теперь каждый раз при встрече с ним буду это вспоминать. — Билли наклонился над картой. — А что у нас тут?
— Перышки. Белые перышки. Я собрала их во время обысков. Каждое связано с одной из женщин. Первые два обнаружились рядом с местом, где жертвы виделись с убийцей. А в случае Розамунды Торп перышко оказалось в кармане платья, которое было на ней в момент гибели.
— Ух! — Билли вздрогнул.
