— Дорогая Мейси, я не попадусь, потому что не буду поздно возвращаться. Если кто спросит — не сомневаюсь, ты скажешь, что я сплю.
Через несколько минут Присцилла появилась снова, одетая с ног до головы в вечерний наряд, с маленькой сумочкой.
— Что касается войны, дорогая, нужно признать одно — ничто не сравнится с мужчиной в военной форме. Увидимся за завтраком — и, ради Бога, перестань волноваться!
— Господи Боже, Мейси Доббс, куда ты собираешься с этими книгами?
Присцилла, сидя на подоконнике в комнате Мейси, затянулась сигаретой из длинного мундштука слоновой кости. В Гертоне окончился второй триместр, и Мейси укладывала вещи, чтобы вернуться в Челстон на Пасху.
— Знаешь, При, я не хочу отставать в занятиях и решила, что будет не вредно…
— Мейси, девочка, скажи, ты когда-нибудь развлекаешься?
Мейси покраснела и принялась складывать хлопчатобумажную блузку. Резкость движений, когда она приглаживала складки и расправляла воротник, выдавала ее неловкость.
— Присцилла, мне доставляет удовольствие чтение. Доставляют удовольствие занятия здесь.
— Гммм. Возможно, ты получала бы гораздо больше удовольствия, если бы время от времени выбиралась отсюда. Ты уезжала только на несколько дней на Рождество.
Мейси с болью вспомнила возвращение в унылый дом в конце первого триместра. Вопреки всем предсказаниям, война к Рождеству не кончилась, но ей не сказали ни слова. Мейси понимала, что остальные находят ее учебу неуместной, — ведь многим женщинам пришлось занять рабочие места тех мужчин, которые отправились добровольцами на фронт.
Мейси сложила шерстяной кардиган, убрала его в чемодан и подняла взгляд на Присциллу.
— Видишь ли, не все живут так, как ты! Я не возвращаюсь к своим лошадям, машинам и вечеринкам. Ты это знаешь.
Присцилла подошла к креслу и села, перебросив ноги через подлокотник. Снова затянулась сигаретой, запрокинула голову и выпустила дым к потолку, потом отвела руку с мундштуком в сторону и посмотрела на Мейси в Упор.
— Мейси, несмотря на мою странную, своеобразную, привилегированную жизнь, я проницательна. Иногда ты излишне гордишься своим смирением. Мы обе знаем, что у тебя здесь все будет замечательно. В академическом смысле. Но я вот что скажу тебе, Мейси, — выйдя отсюда, мы будем давно мертвы, если понимаешь, что я имею в виду. Это наша единственная поездка на карусели.
Присцилла снова затянулась сигаретой и продолжила:
— Вот у меня во Франции три брата. Думаешь, я буду сидеть здесь и горевать? Нет, черт возьми! Я буду веселиться за всех нас. И то, что тебе пришлось приложить громадные усилия для поступления сюда, вовсе не значит, что ты не можешь наслаждаться жизнью наряду со всеми этими… этими… занятиями.
Она указала на книги.
Мейси подняла голову от чемодана.
— Ты не понимаешь.
— Что ж, может, и не понимаю. Но я знаю вот что. Тебе не нужно спешить обратно туда, куда спешишь. Во всяком случае, этим вечером. Почему не уехать завтра? Пошли сегодня со мной.
— Что ты имеешь в виду?
— Мейси, посмотри на меня. Я ведь не создана для всего этого. Когда я вернулась из последней отлучки, мне сделали суровый выговор и еще раз напомнили, что, заняв место в колледже, я тем самым лишила возможности учиться другую девушку, которая, несомненно, заслуживает этого гораздо больше меня. Это так, никуда не денешься. Поэтому я ухожу — и, честно говоря, мне надоело сидеть здесь, слушать старых, замшелых преподавателей или вязать носки, когда могу делать что-то гораздо более полезное. И как знать, может, придется даже рискнуть жизнью!
— Что ты задумала?
Мейси подошла к креслу и села на подлокотник рядом с Присциллой.
— Ищи себе новую соседку, Мейси. Я еду во Францию.
Мейси сделала резкий вдох. Она никак не думала, что Присцилла пойдет на военную службу.
— Будешь медсестрой?
— Господи, нет! Ты видела мои скрученные бинты? Уж на что я точно не способна, так это разыгрывать из себя Флоренс Найтингейл
[4]
в длинном халате, хотя придется получить удостоверение медсестры «Скорой помощи». Нет, у меня в колчане есть другие стрелы.
Мейси засмеялась. Мысль, что дилетантка Присцилла владеет нужной во Франции профессией, ничего, кроме смеха, вызвать не могла.
— Можешь смеяться сколько влезет. Но ты ни разу не видела, как я вожу машину. Я ухожу в КМСП.
— Куда-куда?
— В Корпус медсестер «Скорой помощи». Женский корпус санитарного транспорта. Он еще не во Франции — хотя, насколько я поняла, миссис Макдугал, глава КМСП, собирается просить военное министерство рассмотреть вопрос об использовании женщин-водителей для санитарных машин. Очевидно, для отправки во Францию нужно быть не младше двадцати трех лет, так что я слегка прибавлю себе возраста — только, пожалуйста, не спрашивай как.
— Когда ты научилась водить машину?
— Мейси, у меня три брата! — Присцилла достала из серебряного портсигара новую сигарету и заменила ею окурок в мундштуке. — Когда растешь с тремя братьями, забываешь о порезах, царапинах, синяках, сосредоточиваешься на игре в кегли, на том, чтобы вернуться невредимой с охотничьего поля, на том, чтобы на тебя не лезли пескожилы, когда братья садятся за стол. И если не покажешь, что ни в чем не уступаешь им, обнаруживаешь, что буквально все время бегаешь за ними с пронзительными криками: «И я, и я!»
Присцилла посмотрела через плечо на сад за окном и закусила нижнюю губу, потом повернулась и продолжила рассказ:
— Шофер научил всех нас водить машину. Сперва хотел учить этому только ребят, но я пригрозила рассказать обо всем, если меня оставят в стороне. А теперь, моя дорогая, я просто не могу допустить, чтобы они были без меня во Франции.
Присцилла утерла слезинку, появившуюся в уголке глаза, и улыбнулась.
— Итак, что скажешь о том, чтобы поехать на вечеринку? Несмотря на мою дурную репутацию, у меня есть разрешение уезжать — может быть, потому, что они вскоре увидят мою спину, — к тому же хозяйка дома занимается благотворительностью. Ну как, Мейси? Уехать, куда ты там собираешься, можно и завтра.
Мейси улыбнулась и посмотрела на Присциллу, горящую вызовом тому, что считается хорошим поведением для девушки в Гертоне. Что-то в ней напоминало Мейси леди Роуэн.
— Кто устраивает вечеринку?
Присцилла выпустила очередное кольцо дыма.
— Друзья нашей семьи, Линчи, для своего сына Саймона. Медицинская служба сухопутных войск. Блестящий врач. Когда мы были детьми, неизменно оставался под деревом на тот случай, если кто-то свалится с верхних ветвей. Через день-другой он уезжает во Францию.
