С Ливерпуль-стрит Мейси поехала на Чаринг-Кросс, чтобы оттуда отправиться в Кент. Станция представляла собой скопление людей в военной форме, санитарных машин, красных крестов и страданий. Поезда привозили раненых для отправки в лондонские госпитали, медсестры суетливо носились туда-сюда, санитары вели ходячих раненых к ждущим машинам, а юные солдаты в новеньком обмундировании, побледнев, смотрели на эту выгрузку.
Взглянув на билет, Мейси направилась к своей платформе, и внимание ее внезапно привлекло пятно ярко-рыжих волос в отдалении. Она знала только одну девушку с такими поразительными волосами — Инид. Мейси остановилась и посмотрела снова.
Это действительно была Инид. Под руку с офицером авиации сухопутных войск. Этим офицером был молодой человек, любивший имбирные бисквиты, — Джеймс Комптон. Мейси видела, как они остановились в толпе и шептались, прижавшись друг к другу. Джеймс, видимо, собирался ехать в Кент, скорее всего тем же поездом, что и Мейси, только в первом классе. Мейси знала, что оттуда он отправится в свою эскадрилью. Он прощался с Инид, уже не работавшей у Комптонов. Миссис Кроуфорд сообщила Мейси в письме, что Инид уволилась. Теперь она работала на заводе боеприпасов, получала такие деньги, о каких, будучи служанкой, и мечтать не могла.
Сознавая, что вторгается в чужую жизнь, Мейси продолжала смотреть, как они прощаются. Она понимала, что Инид и Джеймс действительно любят друг друга, что со стороны Инид это не увлечение и не стремление в высший класс. Опустив голову, Мейси пошла прочь, чтобы никто из них ее не увидел. И все-таки не удержалась, повернулась и снова посмотрела на эту пару, загипнотизированная двумя юными существами, определенно говорящими о любви среди бурлящего вокруг волнения. И пока она смотрела, Инид, словно повинуясь силе ее взгляда, повернула голову и встретилась с ней глазами.
Инид вызывающе вскинула голову, ярко-рыжие волосы казались еще ярче на фоне лица, слегка пожелтевшего от воздействия пороха на заводе боеприпасов. Мейси кивнула, Инид ответила тем же, потом повернулась к Джеймсу и прильнула губами к его губам.
Инид нашла Мейси сидящей за столиком в привокзальной чайной.
— Мейс, ты опоздала на свой поезд.
— Привет, Инид. Да, знаю. Подожду следующего.
Инид села перед ней.
— Итак, ты знаешь.
— Да. Но это не имеет никакого значения.
— Черт возьми, надеюсь, что нет! Я от них ушла, а что делает Джеймс, это его дело.
— Да. Конечно.
— И теперь я зарабатываю хорошие деньги. — Инид отбросила с плеч волосы. — Ну и как ты, очень умная маленькая подружка? Хорошо с тобой обходится Кембриджский университет?
— Инид, прошу тебя, оставь меня в покое.
Мейси поднесла чашку ко рту. Крепкий чай был горьким, но горячим, и это успокаивало. Когда она снова взглянула на Инид, радость от знакомства с Саймоном Линчем показалась очень далекой.
Неожиданно глаза Инид стали страдающими, словно их ело дымом, и она заплакала.
— Извини. Извини, Мейс. Я дурно вела себя с тобой. Со всеми. Я ужасно беспокоюсь. Один раз я уже теряла его. Когда он уехал в Канаду. Когда его отправили туда из-за меня. А теперь он едет во Францию, летать на этих штуках — я слышала, летают они не больше трех недель, а потом их сбивают! И если бы Бог хотел, чтобы мы летали, наверно, у нас из спины выросли бы крылья.
— Будет, будет.
Мейси поднялась, села рядом с Инид и обняла ее. Та достала платок, утерла глаза и высморкалась.
— По крайней мере у меня есть сознание, что я приношу пользу. Делаю снаряды. По крайней мере не сижу на заднице, когда ребята там гибнут. Ой, Джеймс…
— Оставь, Инид. С ним будет все в порядке. Вспомни, что миссис Кроуфорд говорила о Джеймсе, — у него девять жизней.
Инид всхлипнула снова.
— Мейси, я извиняюсь. Право же. Только у меня иногда бурлит здесь. — Инид стукнула себя по груди. — Они свысока на меня смотрят, думают, я недостаточно хороша. А я работаю как солдат.
Мейси сидела с Инид, пока та не успокоилась. Боль разлуки сменилась гневом, слезами и, наконец, спокойствием и усталостью.
— Мейси, я это не всерьез. Поверь. Джеймс вернется, я знаю. А ты заметила, что эта война меняет все? Когда такие, как я, могут хорошо зарабатывать даже в военное время, богатые тоже должны меняться.
— Тут, Инид, возможно, ты права.
— Господи… время-то, время. Пора возвращаться в арсенал. Мне даже нельзя покидать общежитие без разрешения. Я теперь работаю на особом участке с самыми взрывоопасными — они называются так — веществами, и мы зарабатываем хорошие деньги, тем более что работать приходится по две смены. Все девушки устают, так что становится слегка опасно остукивать концы снарядов, проверяя их, и все такое. Но я аккуратна, поэтому меня повысили. Должно быть, потому, что работала у Картера столько лет. Научилась аккуратности.
— Отлично, Инид.
Девушки вышли из чайной и пошли вместе к автобусной остановке, откуда Инид поедет на работу. Когда они прощались, позади них раздался громкий мужской голос:
— С дороги, проходите, пожалуйста, с дороги.
Пришел поезд с ранеными, и санитары старались побыстрее пронести носилки к санитарным машинам. Девушки посторонились, смотря на проносимых мимо раненых, все еще в испачканной грязью и кровью форме. Раненые часто вскрикивали, когда спешащие носильщики случайно встряхивали изувеченные руки и ноги. Мейси ахнула и прижалась к Инид, заглянув в глаза человеку, у которого сползла с лица почти вся повязка.
Когда раненых пронесли, Инид повернулась к Мейси, чтобы попрощаться. Девушки обнялись, Мейси задрожала и еще крепче сжала подругу.
— Будет, будет тебе, Мейс, не становись такой чувствительной.
Инид высвободилась.
— Будь осторожна, Инид, — сказала Мейси.
— Мейси Доббс, как я всегда говорила, не беспокойся обо мне.
— Но я беспокоюсь.
— Тебе нужно о чем-то беспокоиться? Позволь дать тебе небольшой совет. Беспокойся о том, Мейси, что можешь сделать для этих ребят! — Инид указала на санитарные машины у выхода со станции. — О том, что только можешь сделать. Ну, мне пора. Передай привет леди Благодетельнице!
Мейси казалось, что одну секунду она была с Инид и вдруг осталась одна. Она пошла к платформе для предпоследнего этапа поездки домой, к отцовскому коттеджу возле конюшни в Челстоне. Поскольку поезда задерживали и отменяли из-за перевозки войск, снова пройдет много часов, прежде чем она доберется до места.
Поездка в Кент была долгой и изнурительной. Шторы затемнения были опущены по распоряжению правительства из-за возможности налета «цеппелинов», и поезд шел в темноте медленно. Мейси закрыла глаза и вспоминала раненых, которых спешно несли в санитарные машины.
Вновь и вновь она погружалась в глубокий, но краткий сон. Во сне Мейси видела Инид за работой на заводе боеприпасов, от которой кожа ее пожелтела, а волосы искрились, когда она отбрасывала их назад. Вспоминала лицо Инид, обращенное с любовью к Джеймсу Комптону.
