— Полагаю, он занялся самолечением из-за усилившихся болей. Теперь же мы имеем дело с зависимостью, и боюсь, средств борьбы с ней ничтожно мало. Уверен, найдутся психиатры, которые наплетут вам об успешном избавлении от зависимости, но я, признаться, отношусь к таким заявлениям скептически. — Дин склонился над Столом и взглянул на Мейси. — Если вы хотите помочь мистеру Билу, я бы предложил следующее: для начала лишите его доступа к зелью. Затем заставьте признать свое Недомогание, и пусть пробует различную физиотерапию. Если потребуется, я мог бы принимать его амбулаторно и регулярно выписывать болеутоляющее. И наконец, пока идет восстановление, ему необходимы свежий воздух и какое-нибудь важное для него занятие. Я не признаю лечения подобных недугов, если разум и тело больного бездействуют. В этом случае пациент лишь вспоминает о желаемом эффекте недоступных веществ.
Мейси кивнула, соглашаясь.
— Благодарю, доктор Дин, за ваше время и советы. Вы очень любезны.
— Не за что, мисс Доббс. Звонок от нашего друга, доктора Мориса Бланша, для меня равносилен сигналу тревоги.
— Напоследок, доктор Дин, я хотела бы узнать, вы, случайно, не были знакомы с миссис Розамундой Торп? Насколько я поняла, до своей гибели она жила где-то неподалеку.
— Надо же, удивительно, что вы спросили! Миссис Торп бывала в нашем госпитале. К нам регулярно ходят несколько женщин из города. Они читают пациентам книги, беседуют с ними, в общем, помогают скрасить длительное пребывание в больнице. Миссис Торп овдовела незадолго до смерти, но приходила к нам постоянно. С особым вниманием она относилась к старым солдатам. Конечно, она сама была не намного моложе многих, но мы просто по привычке называем их «старыми», не так ли? — Дин покачал головой и продолжил: — Мы были ошарашены известием о ее смерти. За время работы здесь я не раз говорил с ней и никогда бы не поверил, что она способна покончить с собой. — Доктор снова посмотрел на Мейси: — Могу я узнать, почему вы о ней спрашиваете?
— Текущая работа привела меня к одной ее подруге. Большего сказать не могу. Я хотела бы узнать о жизни миссис Торп и ее гибели. Вы можете рассказать что-нибудь, доктор Дин?
Он помедлил, как будто раздумывая, высказывать ли свои соображения или нет, а потом ответил:
— Конечно, она очень сильно переживала кончину мужа. Хотя его смерть, полагаю, не стала для нее неожиданностью, потому что ее супруг был гораздо старше и незадолго до смерти подвергался усиленному лечению. Ведь они переехали сюда из-за его здоровья. Надеялись, что морской воздух поможет ему выздороветь. — Дин покачал головой. — Молодые Торпы — приемные дети, ненамного моложе ее, — после оглашения воли покойного вели себя крайне предосудительно. Но в поведении миссис Торп не было и намека на подавленность, характерную для человека на грани самоубийства.
— Понятно. — Мейси надеялась, что Дин поподробнее расскажет о Розамунде. И он ее не разочаровал.
— Хотя скажу, она отличалась от других волонтеров. — Блуждающий взгляд доктора скользнул по морскому пейзажу, что открывался за кипами книг и бумаг на подоконнике над чугунным радиатором. — Она всегда очень старалась и непременно хотела работать сверхурочно. Другие волонтеры уходили в четыре часа, а в пятом часу многие уже шли домой. Но миссис Торп всегда задерживалась, чтобы дописать чужое письмо или дочитать до конца главы какому-нибудь бедняге, который и книжку держать не мог. Кстати, она как-то сказала мне: «Я в долгу перед ними». Произнесла таким тоном, что до сих пор помню. В конце концов, все мы чувствуем, что обязаны им очень многим.
Дин повернулся к Мейси и глянул на часы:
— Черт возьми! Мне пора бежать. — Отодвинув стул, он отложил в сторону папку и быстро нацарапал на обложке «Вернуть в архив».
— Большое спасибо, что уделили мне время, доктор Дин. Вы дали разумный совет. Благодарю вас за помощь.
— Не за что, мисс Доббс, не за что. Но должен предостеречь: вы же понимаете, что, взяв на себя ответственность помочь мистеру Билу, вы формально становитесь соучастницей преступления.
— Да, я сознаю риск возможных последствий, доктор Дин. Хотя и надеюсь — нет, жду, — что вскоре после нашего разговора мистер Бил распрощается с незаконными препаратами.
Открывая дверь для Мейси, Дин удивленно поднял брови.
— Не стоит недооценивать трудности. К счастью, доктор Бланш может вам помочь.
По дороге в холл Эндрю Дин объяснил Мейси, как проехать к дому Розамунды Торп, и назвал имя ее экономки. Очевидно, в Старом городе все друг друга знали.
Когда они вышли к парадному, Мейси решила задать врачу еще один вопрос:
— Доктор Дин, надеюсь, вы не против моего любопытства, но, похоже, вы хорошо знаете доктора Бланша. Причем куда лучше, чем можно было бы ожидать от одного из сотен студентов, населявших лекционные залы и аудитории. К тому же вы так оценили состояние мистера Била и дали такой совет, какой можно было бы ожидать от Мориса.
Дин заговорил, имитируя лондонский акцент, от которого избавился много лет назад:
— Я же парень из Бермондси! — и снова продолжал в обычной манере, характерной для жителей графств, окружающих Лондон: — Мой отец был высотником и умер, когда я был еще ребенком. А потом, когда мне еще не исполнилось пятнадцати, заболела мама. Я тогда работал на пивоваренном заводе. На врачей денег не было. Пошел в лечебницу доктора Бланша и стал умолять его зайти к нам. Он приходил раз в неделю и учил меня ухаживать за мамой, так что я знал, какие лекарства давать, и мог облегчить ее боль перед смертью. Я отплатил ему работой-Сначала он давал мне мелкие поручения, потом предложил помогать в лечебнице. Конечно, к пациентам меня не пускали, ведь я был еще мальчишкой. Если бы не доктор Бланш, я бы никогда не узнал, кем хочу и мог бы стать. Он помог мне подать документы в медицинскую школу Кингс-колледжа, где я получил стипендию. Между прочим, мне все еще приходилось зарабатывать на жизнь, ночами вкалывая в пивоварне. Потом началась война, ну а остальное вам известно.
Мейси улыбнулась.
— Да, доктор Дин. Остальное мне прекрасно известно.
Глава десятая
Припарковав «эм-джи» у Уэст-Хилла, Мейси окинула взглядом Ист-Хилл, лежащий на противоположной стороне перевала, где она прогуливалась полчаса назад. Спустившись по ста пятидесяти восьми ступенькам с вершины утеса на Тэклуэй-стрит, она пошла узким переулком, одной из множества едва заметных троп, сплошь пересекающих Старый город. Переулок выходил на Рок-а-Нор, где Мейси оставила машину. Неудивительно, что контрабандисты облюбовали это местечко, подумала она.
Стоял ясный весенний полдень. Солнце и легкий бриз, словно сговорившись, поднимали множество барашков, сверкавших ослепительными бликами, а волны Ла-Манша как будто непрерывно протыкали хрустальные осколки. Взглянув на волны, Мейси закрылась рукой от радужных вспышек света, а потом направилась к четырехэтажному особняку в стиле английского ампира, где раньше жила Розамунда Торп. Ей не терпелось расспросить экономку и поскорее вернуться в Челстоун, чтобы спланировать следующую поездку в Кент. Мейси прекрасно понимала, что с момента первой встречи с Джозефом Уэйтом прошла неделя, а она до сих пор не могла с уверенностью заявить, Что выяснила местонахождение его дочери.
