В следующие пять минут Виктория с гордостью
продемонстрировала подруге кинорежиссера Жабродышева, оператора Плошкова,
путешественника-яхтсмена Кругоногова, профессора филологии Азбукиведева,
пейзажиста Очкатова, беллетриста Симеона Цветика, творящего откровенные женские
романы под псевдонимом Анна Шебутная, и еще с десяток людей, примечательных
тем, что они состояли в той или иной степени родства с различными
знаменитостями.
Виктория не скупилась на похвалы. Мужчин она любила,
великодушно разделяя их на красавцев и жутко талантливых. Если по какой-то
причине гостя невозможно было определить в армию красавцев, как, например,
потертую жизнью Анну Шебутную или искусствоведа Вольфа Кактусова, то жуткий
талант им был гарантированно обеспечен. Зато женщинам в глазах скептичной
червонной дамы катастрофически не везло, и они с редким постоянством
оказывались либо дурами, либо выдрами. Для самой Зозо Виктория пока делала
исключение, и то, видно, лишь потому, что та была в данный момент рядом.
– Хотела бы я знать, зачем он привел с собой эту белесую
вешалку? – произносила она каждые две минуты.
– Какую вешалку? – спрашивала Зозо, растерянно вертя
головой.
– Может, тебе пальцем показать? Вон стоит у стены около
мужчины с грязными ушами!
«Ну и зрение!» – позавидовала Зозо. Она посмотрела в
сторону, куда указывала ей подруга, но не увидела там никого, кроме худенькой
девочки-подростка.
Услышав об этом, индийские слоны застонали от хохота.
– Девчонки-подростка! Где твои глаза? Да этой уродине
семьдесят два года!
– Ско-о-олько? – усомнилась Зозо.
– Ну пускай не семьдесят два, пускай двадцать семь! Не
придирайся! Все равно она вешалка.
– А кто он? Ну, с грязными ушами? – спросила Зозо, со второй
попытки углядев требуемый экспонат.
– Гений! Творец! – сказала Виктория с воодушевлением.
– Кто он?
– О-о! Писатель-фантаст, причем настоящий.
– Откуда ты знаешь, что настоящий?
– Меня не обманешь! Все признаки налицо. Настоящий
писатель-фантаст всех считает бездарями и только у себя признает скромный
талант, о чем по секрету и говорит всем окружающим.
– И что же окружающие? Спорят?
– Спорить опасно: может ткнуть вилкой. Опять же окружающие
его редко слушают. Ведь они тоже в основном писатели-фантасты… Но не бойся.
Здесь их нет. Они на газированную воду редко приходят… Кстати, что это за
молодой мужчина за тобой таскается? Пылкий молодой поклонник? О, как я тебя
понимаю! – Виктория без особых церемоний ткнула пальцем в Эдю.
– Где?.. А-а-а! Это же мой брат! – сказала Зозо и тотчас
пожалела, что открыла рот. Ее акции в глазах подруги моментально упали.
– Всего лишь? Хм… А кто он? Скульптор? Пейзажист? Лицо
вдохновенное.
– Он официант.
– Фи, официант! Как пошло! Идем дальше, дорогая!.. –
поморщилась Виктория, мгновенно теряя к Эде интерес. Официантов она за людей
искусства не считала. В крайнем случае, могла сделать исключение для
шеф-повара.
Эдя Хаврон показал в спину Виктории язык и скорчил рожу. К
таким дамочкам он привык у себя в кафе. При этом то, что он думал о таких
дамочках, вообще оставалось за кадром.
Внезапно впереди замаячило что-то ослепляющее. Зозо
прищурилась, не вынеся такой яркости. Из пятна света выплыл мужчина, огненно-рыжий…
У него были рыжие растрепанные волосы, рыжие брови и рыжие усы. Более того,
даже на запястьях, торчавших из куцего в гусиную лапку костюма, произрастали
пучки и кустики нежного апельсинового цвета. Мужчина поэтически стоял у стены
и, оттопырив мизинцы, деликатно разворачивал конфетный фантик.
Сердце Зозо дрогнуло и начало таять, как кусок сахара.
Всколыхнулось что-то сокровенное, почти забытое. Сладкая тревога запела где-то
внутри. Зозо смутно вспомнила, что точно такого мужчину она видела когда-то
давным-давно на иллюстрации в детской книжке. Он был в королевской мантии и,
пышноволосый, вальяжный, восседал на троне, закинув одну до плебейства
мускулистую ногу на другую, покачивая скипетром. Чем-то рыжеволосый король
привлек маленькую Зою, и она часами разглядывала его, представляя, что он ведет
ее к венцу.
«Ну прямо монарх в изгнании! Что он тут делает, на этой
дурацкой встрече?» – подумала Зозо.
– Кто он? – нетерпеливо спросила она у Виктории.
Ее подруга забеспокоилась. Она привыкла знать все и всех.
Это было ее жизненное кредо – змейкой скользить от одного человека к другому,
сплетничать и наводить справки. Но на этот раз схема дала сбой.
– Я вообще не представляю, откуда он здесь взялся… –
призналась Виктория.
Внезапно рыжеволосый монарх в изгнании улыбнулся Зозо.
Подчиняясь неведомому порыву, она улыбнулась ему в ответ. Эдя озабоченно чихнул
за спиной, но сестра уже не слышала. Ее влекло к рыжеволосому, как собаку
влечет к куриной ножке. Всезнающая Виктория затерялась где-то в звездных далях.
Ветры сплетен отнесли ее прочь перемывать косточки жене композитора
Тридодырского.
Знакомство рыжеволосого короля с картинки и Зозо произошло
как-то мгновенно, само собой. Рыжеволосый говорил именно те слова, которых Зозо
ожидала, и только двадцать минут спустя она, наконец, вспомнила, что так и не
узнала его имени.
– Ах да… Простите, я забыл представиться!
Рука рыжеволосого щукой скользнула в карман. На золотой
визитке значилось:
Плаксин Данила Данилович,
старший специалист по вопросам
имущественного права
– А имущество какое? Недвижимость? – спросила Зозо ласково.
– О, разное, совсем разное! С чем только не обращаются! –
охотно отвечал король в изгнании. – Вот у вас, Зоя, чего уж далеко за примерами
бегать, есть какое-нибудь имущество?
– Я бедная женщина!.. Практически никакого, – вздохнула
Зозо.
Это известие почему-то очень развеселило рыжеволосого. Он
рассмеялся, продемонстрировав Зозо белые, очень крепкие, явно не нуждавшиеся в
починке зубы.
– О, нюня моя, вы ошибаетесь! Вы очень богатая женщина,
Зозо! У вас есть бодрость, красота, присутствие духа и еще одна милая маленькая
штучка, – здесь голос специалиста по вопросам имущественного права на мгновение
поднялся до таких высот, что даже Лев Овалов отпустил лацканы пиджака Симеона
Цветика и перестал бредить о колобке.
