Оказавшись у затянутого строительной сеткой дома, Ната
Вихрова и Чимоданов остановились и вновь принялись задавать вопросы: а что, а
как, а почему? Вдобавок Ната опять, на нервной, что ли, почве, начала «пляску
лица». На Дафну, как на стража, это не подействовало, Мефодий был готов и сразу
отвернулся, а вот Чимоданов… Бедный Чимоданов, не дерни Мефодий его за рукав,
гарантированно попал бы под машину. Глазки у него стали стеклянные, а в зрачках
разве только розовых мультяшных сердечек не появилось. Однако скоро он очухался
и принялся задавать дурацкие вопросы с удвоенным рвением, причем пару раз в его
голосе появлялись прямо-таки мамочкины руководящие интонации.
Мефодий счел, что в целом подозрительность Вихровой и
Чимоданова объяснима. Еще бы – притащили невесть куда и заманивают на
малопонятную стройку. Любой подросток, выросший в каменных джунглях Москвы,
забил бы тревогу, заподозрив неладное.
– Если боитесь, мы с Даф пойдем вперед, – сказал Мефодий.
– С Даф? Никогда не слышал, чтобы Дашу называли Даф! – сразу
отреагировал Чимоданов.
– А я не слышал, чтобы «чемодан» просил писать его через
«и», – буркнул Мефодий и, не дожидаясь ответного удара Петруччо, приподнял
строительную сетку, ведущую к обшарпанной двери.
Он стал искать руну входа, ожидая, что та вспыхнет, но, к
его удивлению, руны на привычном месте не оказалось. Она была то ли специально
сколота, то ли случайно отвалилась вместе с большим куском штукатурки.
Даф и Мефодий обменялись красноречивыми взглядами. Если нет
руны перехода, то нет и открытого прохода в резиденцию, нет пятого измерения и…
вообще получается, ничего нет, кроме обветшавшего дома с провалившимся полом.
Однако, толкнув дверь, Мефодий понял, что это не так.
* * *
Резиденция существовала, но изменившаяся до неузнаваемости.
Теперь она больше напоминала средней руки офис. Исчезли:
фонтан, картины, черный мрамор и все прочее упадочное великолепие.
Присутствовали: несколько безликих столов, полдюжины компьютеров с
невообразимым переплетением шнуров, шкафы с картонными папками для документации
и два желтоватых дивана из кожзаменителя. Кроме того, то ли для сбора пыли, то
ли для иного, неведомого отдохновения души рядом с диванами торчала
искусственная пальма. Ее пластмасса бодро и свежо зеленела, несмотря на
множество воткнутых в горшок окурков.
Изумившись до крайности, Мефодий осадил назад. Он решил, что
что-то перепутал и попал не в тот дом. Однако почти сразу увидел в приемной на
секретарском месте… Мамзелькину. Старушка пребывала в одном из цивильных своих
обличий да и выглядела вполне бодро. Ну лет на семьдесят с хвостиком.
Зачехленная коса и вылинявший рюкзак, разумеется, обретались на обычных местах.
Без них Мамзелькину невозможно было себе представить. Воображение начинало
пробуксовывать, и не за что ему, бедному, было зацепиться.
Набив глиняную трубку солдатской махоркой, Мамзелькина
демонстративно выдыхала вонючий дым в сторону двух амбалов в темных костюмах,
сидящих на диване напротив.
В первую минуту Мефодий решил, что это комиссионеры, ибо это
племя крайне разнообразно и кого только не отыщется в нем, но, приглядевшись,
понял, что амбалы вполне естественного, совершенно непластилинового
происхождения.
Услышав звук открывшейся двери, оба амбала разом вскочили на
ноги и уставились на Мефодия колючими глазами. Пиджаки у обоих оттопыривались
и, в чем Меф был уверен совершенно точно, не бутербродами, которые мамочка
приготовила им на обед. От настороженных глазок этой парочки так и веяло
рутинным отсутствием гуманизма. В сравнении же с их габаритами кладбищенские
качки, с которыми Мефу и Улите как-то пришлось иметь дело, показались бы
недокормышами. Есть профессии, которые буквально отпечатываются на лицах. Так и
этих представителей рода человеческого невозможно было принять за
ученых-гуманитариев, менеджеров или продавцов женской одежды.
Дафна, Чимоданов и Ната остановились у входа, не решаясь
проходить дальше. Чимоданов и Ната вопросительно и с вызовом смотрели на Даф,
она же изо всех сил делала вид, что в курсе происходящего. Один только
Депресняк вел себя естественно. В настоящее время его внимание целиком
захватила правая передняя лапа, поддержанием чистоты которой и занимался
раздвоенный, немыслимого цвета язык.
Заметив подбитый глаз Буслаева, Мамзелькина покачала головой
и невозмутимо продолжала курить.
– Куда делась руна? Что у нас с офисом? – спросил у нее Меф.
– И-и-и, мила-а-ай, тут такое было! Ввалились эти молодчики
и как начали челбучить! Уж они челбучили, челбучили! Челбучили, челбучили!
Нервы все измотали! – запела старуха, грозя громилам пальцем.
– А руна? А новые столы? – спросил Мефодий.
– Это ты у Улиты спроси! Ее проделки! Глаза б мои не глядели
на эту аморалку! Тьфу! – сказала Аида Плаховна, с омерзением ткнув пальцем в
монитор компьютера, где на заставке «Рабочего стола» нежилась пляжного вида
девица.
Смущенная нелестным вниманием, девица сделала робкую попытку
спрятаться в папке «Мои документы», но, убедившись в тщетности сего начинания,
сама прыгнула в «Корзину» и стерлась без возможности восстановления.
Вместо же девицы на «Рабочем столе» необъяснимым образом
возникло смиренное кладбище с покосившимися крестами. Мамзелькина некоторое
время созерцала его и осталась довольна.
– А вот это душевно! Это мне по нраву, огурчики вы мои
солененькие! – сказала она с чувством, промокнув глаза платком.
– А это что за новая мебель? Что им здесь надо? – шепнул
Мефодий Мамзелькиной, кивая на амбалов, которые, в свою очередь, разглядывали
его без большого и теплого чувства.
Аида Плаховна снова дохнула на них вонючей махоркой.
– Это Вовик и Кирюша. А, может, Саша и Митюша. Не знаю, как
их зовут на самом деле, ибо не имею ни малейшего желания знакомиться, – сказала
она равнодушно.
– А что делают Вовик и Кирюша у нас?
– Они ждут своего хозяина.
– А где их хозяин?
– Он уже четверть часа достает Арея. Уж я голову ломаю,
почему Арей до сих пор его не зарубил? Мягок стал Ареюшка, мягок… Бывалоча –
чик! – а я ужо потом думаю, куда приписочку сделать, чтобы в Канцелярии Ареюшке
за самоуправство не перепало, – заметила Мамзелькина с неудовольствием.
Буслаев хмыкнул. Прежде «менагер некроотдела» уверяла, что
не тащит кого попало, а теперь вот какие выплывают подробности.
