Эссиорх отошел к мотоциклу и ручищами провел по лицу, точно
пытаясь привести мысли в порядок. Когда он отнял ладони, на лице у него
остались следы машинного масла.
– Ну не знаю я, не знаю! У меня было прозрение – это особое
чувство, доступное лишь хранителю, – что тебе грозит смертельная опасность.
Рядом с суккубом мог прятаться кто-нибудь еще? Возможно, суккуб попросту
отвлекал тебя? А?
Дафна честно попыталась припомнить, но так ничего и не
вспомнила.
– Кто его знает? Не исключено. Суккуба я проверила руной,
вроде он был чистый. А больше я не сканировала… Как-то не догадалась! –
призналась она.
– Вот видишь! – сказал Эссиорх, грозно, точно пистолет,
наставляя на нее палец. – О небо, с какой деревенщиной мне приходится иметь
дело! Ее чуть не прибили, а она все проморгала!
– Ладно-ладно. Нечего меня с прахом смешивать! Меньше надо
глушители отламывать! Был бы рядом со мной, и все дела!.. Ты кого вообще
охраняешь? Меня или свой трехколесный велосипед? – огрызнулась Даф.
Страж пристыженно замолк. Упрек был обоснованным.
– Эссиорх! Еще вопрос. У тебя деньги есть? – продолжала
Дафна.
Хранитель посмотрел на нее с возмущением.
– Что за вопрос? Разумеется, нет. С каких это пор явившимся
из Прозрачных Сфер выдают командировочные?.. Зачем тебе деньги?
– Я хочу есть. Просто до жути. Мое тело надумало расти.
Порой мне кажется, что я и Депресняка бы съела, будь у меня подходящий соус, –
призналась Даф.
Два красных глаза с укором уставились на нее.
– Утихни, кошмар практикующего ветеринара! Без обид! Это был
такой речевой оборот, – заверила его Даф.
Страж задумался, разглядывая переднее колесо своего
мотоцикла. У Дафны возникло подозрение, что думает он совсем не на высокие
темы.
– Ау! – напомнила она. – Ребенок голодает!
– Да уж. Голод не тетка. Он дядька. Сердитый дядька с
вилками вместо зубов, наждачным языком и кипящим желудком, – важно изрек
Эссиорх, неохотно отворачиваясь от мотоцикла. – А ты не пыталась найти
где-нибудь старую железку и превратить ее в золото?
– Издеваешься? – спросила Даф. – Любая магия преображений
под контролем у златокрылых. Мне как-то не очень улыбается, чтобы меня накрыли.
Я ведь еще в розыске?
Эссиорх уныло кивнул.
– Боюсь, пока эйдос Буслаева в подвешенном состоянии и не
достался ни свету, ни мраку, ничего изменить не удастся. Прозрачные Сферы не
рискнут вмешаться, чтобы своим заступничеством не засветить тебя мраку. Так что
златокрылые продолжают искать тебя. Для них это дело принципа. Пуплия и Руфина
любили, а ведь именно ты лишила их крыльев.
– Вроде того, – сказала Даф невесело.
Эссиорх хотел ободряюще погладить ее по голове, но покосился
на Депресняка и вместо волос Дафны погладил сиденье своего мотоцикла.
– Пожалуй, кое-что я все-таки могу для тебя сделать, –
решился он, касаясь своих серебряных крыльев.
Перед носом у Даф материализовался поднос с едой: жареная
картошка, хрустящие куриные окорочка, соленые сухарики, тарелка с сушеными
кальмарами и большой стакан с апельсиновым соком.
– Ну как? Можешь сесть вон там! По-моему, подходящая
скамейка. Мамаши с детьми, влюбленные и старушки отсутствуют, – сказал Эссиорх,
оглядываясь и производя разведку местности.
– Ты его купил? Что-то я не видела, как ты расплачивался, –
произнесла Даф с сомнением. Своровать обед у лопухоидов она могла и сама.
Другое дело, что это не лучшее занятие для светлого стража. Каждый поступок
такого рода – как минимум одно потемневшее перо.
Эссиорх удрученно поцокал языком.
– Нет, я не платил. Но меня оправдывает, что это был
неудачливый обед, – сказал он.
– В каком смысле неудачливый? По-моему, вполне такой удачный
обедик, – сказала Даф, созерцая поднос и его содержимое.
– О, Прозрачные Сферы! – воскликнул Эссиорх в ужасе. – И
чему тебя учили десять тысяч лет? Разве вы не занимались предсказанием судеб
простейших предметов?
– А что, должны были? Наверное, я в это время болела, –
легкомысленно заверила его Даф.
– Ну и слабое же у тебя здоровье! Предсказание судеб проходят
триста лет и еще семьдесят лет отводится на повторение!
Даф это не слишком впечатлило.
– Не занудствуй! – сказала она. – А то снова буду поливать
грязью твой мотоцикл!.. Так что с обедом-то? Почему он неудачливый?
– Речь идет о прозрении судеб. Согласно теории всеобщего
пространства, поднос с этим обедом должен был грохнуться около кассы, когда
хозяйку окликнул бы ее приятель. Хозяйка подноса подскользнулась бы и сломала
себе лодыжку. Пока она лежала бы в больнице, ее четырнадцатилетняя дочь бросила
бы школу, муж по ошибке выпил бы рюмку укуса и сжег бы желудок, а любимую
собаку переехал бы грузовик. Теперь всего этого не случится. Так что, рассуждая
логически, я сделал доброе дело.
– То есть ты мало того, что прикарманил обед, еще и сделал
доброе дело? Сразу виден подход светлого стража: совместить полезное с приятным
и при этом не остаться внакладе! – насмешливо уточнила Даф, запуская в
апельсиновый сок трубочку.
– А ну отдай!.. – рассердился Эссиорх, вскакивая и пытаясь
отнять у нее поднос. – Свинья неблагодарная! Отдай сейчас же!
– Не надо! Ой!.. Все-все-все! Больше не буду! –
переполошилась Даф, закрывая поднос своим телом.
Негодующе сопя, Эссиорх убрал руки.
– Ты рассуждаешь как темная! Барышня, вы уверены, что ничего
не напутали? Что проходили обучение не в Тартаре, а в Эдеме? – спросил он с
гневом.
– Замяли! – отмахнулась Даф. – Как бы там ни было, а ты спас
меня от голодной смерти. Пошли прикончим твой обед, пока он снова не надумал
свалиться под ноги бедной женщине, у которой родственники склонны пить укус и
бросать школу.
Даф взяла куриный окорочок и почти откусила от него, когда
перед ее глазами мелькнула когтистая лапа. В следующий миг окорочок попросту
исчез.
– Опаньки! Кому-то не хватило вороны! Это уже наглость,
молодой человек! Еще большая наглость будет, если кости от этой курицы
обнаружатся потом у меня в волосах, – сказала Дафна.
