С этими словами он не спеша направился к соседнему подъезду.
— У него там дворницкая, — поспешила объяснить Серафима Карловна.
Рублев взглянул на часы. На вокзал ехать рановато, но ему хотелось еще принять душ, выпить кофе.
Конечно, Василий Титовец, а именно его должен был встретить Борис Рублев, знал его адрес и сам мог приехать, но попросил встретить его на вокзале. Ему предстояла какая-то важная встреча, и он собирался отдать Рублеву вещи, чтобы не сдавать их в камеру хранения. Наверняка это были сибирские гостинцы и сувениры, если можно назвать сувенирами обещанную медвежью шкуру и оленьи рога. В маленьком сибирском поселке, где Василий Титовец поселился после увольнения из армии, его главной страстью стала охота. В Москве он бывал нечасто, только по делам, останавливался обычно в гостинице. Но в этот раз Рублев сам предложил остановиться у него и продиктовал адрес.
Карим принес ящик с инструментами, и мужчины вместе взялись за работу.
Между тем «вездесущая Серафима» не унималась и, не спуская глаз с Рублева и Карима, которые возились с замком и дверью, поспешила предположить:
— Это точно Марусины бомжи опять там загуляли! Вы Марусю из первой квартиры знаете же?
Рублев, не отрываясь от замка, неопределенно передернул плечами.
— Ну как же! — удивилась Серафима Карловна. — Рыжая такая, Дюймовочка, ни кожи ни рожи, а все туда же, хвостом перед мужиками крутит. Хотя что у нее за мужики — бомжи да алкоголики! Правда, поначалу милиционер какой-то захаживал. Потом Колян появился, страшненький, без зубов, а она все ему: «Коленька, Коленька…» Он сюда к нам в подвал и начал таких же, как он, алкашей таскать. За картошкой не сходишь. Где пьют, там, извиняюсь, и с…! Когда лампочка не горит, обязательно в какое-нибудь дерьмо вляпаешься! И сама Маруся, хоть квартиру имеет, постоянно с ними в подвале сидит, тоже алкоголичкой стала.
— Но она же не всегда такой была, — вступила в разговор Мария Митрофановна. — Она же медсестрой в поликлинике работала, вон и мне уколы ставить приходила. А до того, она сама мне рассказывала, где-то в горячей точке воевала. Даже боевые награды имеет. И квартиру ей эту тоже не просто так дали, а как вдове героя. У нее муж погиб, когда она совсем молоденькой была. Она мне сама рассказывала…
— Ой, ну она тебе много чего понарассказывает! — недоверчиво покачала головой Серафима Карловна. — Ты слушай ее побольше! Ты ее последнего кавалера видела? Санька? В сыновья ей годится, а она его тискает, облизывает, шепчется с ним о чем-то. Тоже мне — Алла Пугачева! Галкина себе нашла! А Санек этот красивый такой, высокий, стройный, брови вразлет, глаза голубые…
— Ой, Серафима, ты уже и глаза его разглядеть успела! — покачала головой Мария Митрофановна. — Может, ты сама на него запала? Ревнуешь?
Жулька, вильнув хвостом, тявкнула.
— Да ты че! — покраснев, возмутилась Серафима Карловна. — Мне просто парня жалко. Я Марусе говорю, мол, че к парню привязалась, че молодого спаиваешь? Че, одногодки тебя уже не устраивают?! А она мне: «У него трагедия. Жена погибла. Его поддержать нужно». Я ей: «Поддержать или подержать?» А она смеется, зуб свой золотой демонстрирует. Говорит, мол, у них душевный контакт, общаются они. Ну так и общайся у себя в квартире! Так нет, в подвал тащатся. Я дня три назад Санька этого ее, когда он трезвый был, тут на лавочке перехватила и говорю, мол, если еще раз ночлежку в подвале у нас устроите, участкового вызову. Он вроде как испугался, говорит, мол, все, больше в вашем подвале ни-ни. Пару дней и правда не было их здесь, а теперь снова праздник устроили. Ну мы их сейчас накроем!
— Может, нужно было Марусе позвонить? Может, она в курсе, кто там в подвале заперся? — засомневалась Мария Митрофановна.
— Да я, когда вниз спускалась, звонила ей. Никто не открывает. Или спит пьяная, или в подвале сидит вместе с хахалем своим. Не знаю уж, чем они там занимаются, — покачала головой Серафима Карловна, собираясь, очевидно, продолжить свою тираду.
Но как раз в этот момент дверь поддалась, и Рублев первым вошел в подвал. Он нащупал на стене выключатель, щелкнул им, но лампочка не загорелась.
— Шайтан! — возмутился Карим. — Опять гады лампочка выкрутили! Вот попадись мне, голова так выкручу!
Идти за фонариком времени не было, и Рублев, посветив мобильником, зашагал по ступенькам вниз. Он знал, что за поворотом есть несколько заставленных картонками узеньких окон и можно будет обойтись без дополнительной подсветки. Картонки, очевидно, поставили бомжи, чтобы их снаружи не видели и не тревожили.
В подвале, по обыкновению, резко пахло сыростью, мочой, химикатами, которыми недавно травили крыс. Но в этот раз, как показалось Рублеву, к этим запахам примешивался едва уловимый запах крови.
Снимать с окон картонки не пришлось. Одно окно было открыто настежь. И, судя по подставленным к нему ящикам, кто-то уже воспользовался им, чтобы сбежать. Ящики, очевидно, подставляли к окну второпях, потому что прямо на полу валялись служившая скатертью газета, полупустая бутылка водки, неаккуратно открытая ножом и вылизанная не то людьми, не то успевшими ретироваться котами жестянка с рыбными консервами. А чуть поодаль, в полумраке, лежал молодой мужчина. У него из груди торчал, очевидно, тот самый нож, которым открывали консервы. Вытекавшая из раны кровь образовала на полу довольно большую лужицу.
— Санек… — выдохнула Серафима Карловна, которая тоже успела спуститься вниз. — Вот подонки! Прямо в сердце…
— Вы говорили, что он бомж, — напомнил Рублев, недоверчиво разглядывая аккуратно подстриженного, чисто выбритого молодого парня в дорогом джинсовом костюме и явно не секонд-хендовской черной майке с похожими на иероглифы знаками. Правда, на ногах у него, кроме носков, ничего не было. Похоже, кому-то очень приглянулись его туфли или кроссовки.
— Ну да, мне Маруся говорила, что ему жить негде. Жена у него погибла, а родителей жены, в смысле тещу, он на дух не переносил, — поспешила уточнить Серафима Карловна.
— Да нет, я о другом, — покачал головой Рублев. — Он что, всегда вот так пострижен был, в одежду дорогую одевался?
— Нет, — присмотревшись, покачала головой Серафима Карловна. — Он в какой-то робе старой ходил. И да, небритый, немытый, и рыбой от него вечно несло. Нет, таким чистеньким я его никогда не видела, — уверенно сказала она и добавила: — Может, он себе новую девушку нашел. Хотел от Маруси уйти, а она приревновала и убила его?!
— Надо в полиций звонить, — решительно сказал Карим. — Мне начальник строго сказал, если ЧП, в полиций звонить.
— Да, конечно, вызывайте полицию! — сказал Рублев, бросив взгляд на часы. Без душа, без кофе, но встретить Василия он еще успевал.
— А вы куда?! — возмутилась Серафима Карловна. — Вы главный свидетель!
— Почему главный? — удивился Рублев.
— Как «почему»? — подняла брови Серафима Карловна. — Вы же первым труп обнаружили!
