— Дрыхнет, — проговорил Константин, нервно постукивая пальцами по столу.
— Итак, твой бывший хозяин, Малиновский, придумал гениальную аферу… — начала Анжела, чувствуя, что Константин уже не имеет над ней прежней власти.
— Это не афера, детка, а схема. Гениальная схема… — сказал Константин, стараясь взять себя в руки.
— Какая разница?! — передернула плечами Анжела.
— Подрастешь — поймешь… — ухмыльнулся Константин, очевидно прикидывая, что и как можно рассказать ей.
Он огляделся, снял с полки нож с тонким клинком и острым жалом, вышел и вернулся с куском мыла.
Анжела удивленно спросила:
— Зачем это тебе?
— Успокаивает… Меня это успокаивает. Когда я вырезаю фигурки, меня это успокаивает… — пробормотал Константин.
Постелив на стол газету, он действительно занялся вырезанием.
— Когда кончится вся эта хрень, я умотаю куда-нибудь на Багамы и день и ночь буду вырезать солдатиков… Любовь моя, поедешь со мной на Багамы?! — спросил он, театрально вздымая брови.
— Ладно, не кривляйся, рассказывай! — сказала Анжела. — Только с самого начала и по порядку.
— Хочешь по порядку — будет тебе по порядку… — кивнул Константин. — В общем, раньше я работал охранником у господина Малиновского, зятя небезызвестного Рубинштейна, богатого, очень богатого человека. Лиза — его дочь, умница, красавица. Живи радуйся…
— Ты был ее любовником? — спросила Анжела.
— Для тебя это так важно? — хмыкнул Константин.
— Теперь уже нет, — пожала плечами Анжела.
— Рубинштейн дал своему зятю руководящую должность. Но тому, вишь ли, не хватало адреналинчика… Пейнтбол, страйкбол, игра в бомжиков… А в один прекрасный момент Малиновский решил, что и сам он может неплохо зарабатывать. И придумал эту схему. «Легион». Тайное общество, членом которого мог стать только богатый, очень богатый человек. Ему, зятю самого Рубинштейна, люди верили. Доверяли. Как я понимаю, он собирал взносы. А потом эти деньги переводил за границу…
— А в чем смысл? — уточнила Анжела.
— Смысл… Ну, у богатых свои заморочки. Престижно быть в одном обществе с сильными мира сего. Малиновский обещал всем поддержку. И финансовую в том числе, защиту от посягательств на их жизнь… Только это все липа была…
— Почему ты так считаешь?
— Когда на одного из его клиентов наехали, Малиновский нашел меня. Попросил обеспечить безопасность. Ну и в общих чертах поделился со мной своей идеей. Но я вскоре понял, что он сам своих легионеров боится. Потому и исчезать начал. То на пару дней, то на неделю.
— А про чемоданчик ты как узнал? — напомнила Анжела. — Я не совсем поняла, что там лежит, в этом самом чемоданчике?
— Узнал… — задумчиво пробормотал Константин и искоса глянул на Анжелу: — А с чемоданчиком ты мне можешь помочь…
— Почему «мне», а не «нам»? Ты что, Гарика со счетов скинул?
— Гарик… Гарик — так, временный попутчик. А вот ты… Из тебя, лапа, и в самом деле можно пользу извлечь. Ты же можешь у Лизы код узнать. Мне она не скажет. А тебе, как женщина женщине…
— А ты уверен в том, что она этот код знает? — спросила Анжела.
— Я уже ни в чем не уверен… Ни в чем… — потупил взор Константин.
— А что там, в этом чемоданчике, находится? — вновь спросила Анжела.
— Там, насколько я понимаю, списки тех, кого Малиновский успел завербовать в свой «Легион», номера их счетов, с которых он перекачивал денежки… — сказал Константин, продолжая вырезать из мыла фигурку. — Я точно не знаю, кому и какие условия ставил Малиновский. Но у меня тоже голова на плечах есть. Я иду дальше. Я собираю новый «Легион».
— То есть начинаешь свою собственную игру? — уточнила Анжела.
Константин кивнул:
— Да. Теперь мою игру. Жесткую. Даже очень жесткую… игру без правил.
— Это будет наша игра! — заявила Анжела. — И в ней, как в каждой игре, будут правила…
— Да ладно тебе… Машина уже запущена. Нет времени писать списки, строить пирамиду… Как только нужные нам люди подпишут бумаги, мы избавимся от них.
— И в чем смысл?
— Смысл в том, что в каждом договоре есть пункт: «При насильственной смерти легионера или члена его семьи организация берет на себя расследование всех обстоятельств убийства». И пока будет вестись расследование, солидные средства перекачаются на один из твоих, слышишь, твоих счетов.
— Не понимаю, — пожала плечами Анжела. — Ты что, был уверен в том, что я с тобой поделюсь этими средствами?
— Но ты же хочешь, да что там, жаждешь стать моей женой… Разве нет? — спросил Константин.
Анжела смутилась и даже чуть покраснела, чем потешила самолюбие Константина. Он удовлетворенно крякнул.
— Насколько я поняла, если ты прописал «при насильственной смерти», то ты эту самую насильственную смерть и будешь организовывать? — вернулась к сути дела Анжела.
— Не я, — ухмыльнулся Константин. — Мы об этом позаботимся. Одного из исполнителей мы нашли.
— «Мы», я так понимаю, — это ты и Гарик?
— Да, а что?
— А то, что Гарик, сколько его знаю, всегда был трепачом, хуже бабы… Может, не стоит его посвящать во все тонкости?
— Ну-у, там посмотрим… — пробормотал Константин.
— Так что стоит у тебя, то есть у нас, в ближайших планах? — спросила Анжела.
Константин глянул на часы и сказал:
— Сейчас мне позвонит один человек. Он должен будет убрать…
— Рубинштейна? — спросила Анжела.
Константин, глянув искоса на Анжелу, кивнул.
— А ты в этом человеке уверен?
— Более чем. Он жадный. А жадные готовы землю грызть, чтобы получить то, что хотят.
— А ты не боишься, что он разболтает…
— Этот не разболтает!
— Почему ты в этом так уверен? Он что, немой? — пожала плечами Анжела.
— Не-а… Заика. Да еще контуженый или там опаленный… в маске ходит…
— Странно, — вновь пожала плечами Анжела. — Ну да ладно. Моя здесь какая роль?
— Твоя?.. — задумался Константин.
— Ну да…
— Ты вот что… попытайся найти эту Лизу. Дочь Рубинштейна. Ты же, как-никак, теперь ее знаешь… — хмыкнул Константин. — Нам код нужен от этого чемоданчика, где списки, счета «Легиона». Нам она ничего не говорит. А тебе, может, скажет.
— Самого Малиновского, я так поняла, ты уже успел отправить на тот свет? — спросила Анжела.
— Да заигрался он. Ушел в бомжи и не вернулся. С женщиной одной сошелся. У них с Лизой все равно дело к разводу шло. И Рубинштейн на коней сел. Я сначала хотел только фотки Малиновского в облике бомжа с этой его дамой сердца Рубинштейну по Интернету послать. Но потом по ходу переиграл.
