На экране появился моложавый усатый мужчина в форме майора МВД.
Молоденькая корреспондентка в ярко-синей курточке сначала весьма некстати улыбнулась, а потом сделала серьезное лицо и спросила:
— Скажите, убийство Александра Малиновского и господина Рубинштейна как-то связаны между собой?
— Следствие прорабатывает различные версии, — не поднимая глаз, будто сам себе ответил майор.
— Возможно ли, что в этом убийстве каким-то образом замешан Константин Прахов, которого подозревают в убийстве Александра Малиновского и его сожительницы?
— Следствие прорабатывает различные версии… — как заведенный повторил майор.
— Спасибо вам за то, что согласились дать нам интервью, — сказала корреспондентка. — Надеюсь, когда появятся новые факты, вы нам о них расскажете.
Корреспондентка отключилась и тут же опять появилась на экране.
— Только что нам удалось разузнать еще некоторые подробности этого ужасного убийства, — проговорила она почти заговорщицким тоном. — После того как киллер застрелил господина Рубинштейна, его тело, то есть тело Рубинштейна, каким-то образом упало в открытый люк с горячей водой. Опознать обезображенный труп удалось лишь по золотому перстню, который господин Рубинштейн никогда не снимал.
Татьяна хотела набрать номер Анжелы, но та дозвонилась первой.
— Ну что, ты смотрела? — спросила у нее Татьяна.
— Да, — сказала Анжела и опять спросила: — Ты до Лизы дозвонилась?
— Да нет же, нет, — начинала нервничать Татьяна. — Ты ко мне приходи, вместе попытаемся до нее дозвониться.
— Хорошо, уже иду, — сказала Анжела и добавила: — Знаешь, ведь после этих всех событий Лиза стала богатой наследницей. И ее тоже могут убить.
— Не дай бог, — поежилась Татьяна, а затем, отключившись, налила себе коньяка и, сделав несколько глотков, позвонила мужу.
— Але! — сказал тот недовольно. — Я же просил тебя меня не тревожить!
— Ты слышал, Рубинштейна убили? — выпалила Татьяна. — Приезжай скорей, а то мне страшно.
— Его похоронами я как раз сейчас и занимаюсь. Так что отстань.
— А когда похороны? — спросила Татьяна.
— Завтра в полдень. Его будут кремировать, — сказал Мельников и отключился.
Татьяна хотела сказать, что завтра его ждет доктор их дочери, но не успела.
Анжела пришла в каком-то странном, приподнятом настроении. По телефону, как показалось Татьяне, в ее голосе чувствовалась тревога. А сейчас она была как будто даже рада тому, что произошло. Хотя Татьяна давно убедилась, что каждый по-разному выражает тревогу.
— Завтра пойдем на похороны. Лизе надо помочь. Поддержать ее надо… — усаживаясь за стол, сказала Анжела.
Татьяна только вздохнула. Она позвала Анжелу, чтобы поговорить о своем, о женском, а та все время переводила разговор на Лизу.
Полина Васильевна позвала паренька, которого хозяин недавно нанял для того, чтобы помогать по хозяйству. Он весьма галантно разлил коньяк.
Анжела, кивнув, заметила:
— Я думала, вина выпьем. Но раз тут такие дела… тогда действительно лучше коньяк. Давай за память Лизиного мужа и отца. Не чокаясь…
Татьяна поняла, что развеяться не получится. Анжелу на Лизе будто заклинило. И выпив, она сначала набрала Лизин номер на своем телефоне, потом взяла Татьянин мобильник и тоже попыталась дозвониться до Лизы.
— Отключилась… — пробормотала Анжела и уже сама подлила себе коньяка.
— Да, все теперь заняты похоронами господина Рубинштейна… — вздохнула Татьяна. — И муж, и ты, Анжела…
— Точно, твой же муж наверняка знает, где и когда будут похороны. Перезвони ему, а?
Татьяна замялась, и Анжела уже пьяноватым голосом предложила:
— Или, может, мне ему позвонить? Ну? Какой у него телефон? Или боишься, что его у тебя отобью? А что, я молода, хороша собой и, главное, богата. Сказочно богата…
— Мне муж сказал, что похороны в полдень, в крематории, — поспешила остановить ее Татьяна.
— А в каком именно крематории? — продолжала наступать Анжела, вырывая у Татьяны ее телефон.
— О, Мельников, — сказала Анжела, набирая номер.
Татьяна стояла совсем рядом и поэтому слышала весь разговор.
Муж ответил сразу и, не дожидаясь, пока Анжела начнет разговор, сказал:
— Таня, я уже домой еду… Минут через двадцать буду.
— Это не Таня, это Анжела… — проговорила Анжела.
— Какая еще Анжела?! — возмутился Мельников.
— Какая-какая… Соседка ваша… Мы тут с Танькой сидим коньяк хлещем.
— Дай Татьяну, — строго сказал Мельников.
— Счас дам… — проговорила Анжела. — Только ты мне скажи, в каком крематории будут кремировать завтра Рубинштейна?
— При чем здесь Рубинштейн! Дай Татьяну!
— Странно… Он мне ничего не говорит. Он тебя требует, — сказала Анжела, передавая трубку Татьяне.
— Але… — сказала Татьяна, не понимая, что такое должно было случиться, чтобы Мельников вдруг бросил все дела и поехал домой.
— Что там у вас такое?! — возмутился муж. — Где ребенок?!
— С няней. Спит, наверное… — растерянно предположила Татьяна. Мельников едва ли не впервые за все время с такой тревогой спросил о дочке, которую всегда называл не иначе как спиногрызкой.
— Ты почему мне не сказала, что вы были сегодня у доктора? И что операция ей срочно требуется, тоже не сообщила! — продолжал возмущаться Мельников, похоже не стесняясь ни своего водителя, ни охранников.
— Я хотела тебе сказать, но ты же сказал, что у тебя времени нет, что у тебя дела… — напомнила Татьяна.
— Дела… Твой доктор ко мне в офис завалил. А я, как идиот, ничего знать не знаю, ведать не ведаю… Ладно, сейчас приеду, поговорим, — сказал Мельников и отключился.
— Странно… — покачала головой Татьяна, чувствуя, что тоже пьянеет. — Странно… Сказал, что сейчас приедет.
— Правильно. Если что-то случилось, муж, хозяин, должен быть на месте. А я пойду! — сказала Анжела и, пошатываясь, направилась к выходу.
— Да, лучше иди… Мы с тобой в следующий раз посидим поболтаем… — сказала Татьяна.
— Я тебе позже перезвоню. Мне надо знать, куда Рубинштейну венки везти…
С этими словами Анжела вышла на улицу.
— Проводите ее, — попросила Татьяна одного из охранников, а сама поднялась к дочке.
Та мирно спала, а няня, сидя рядом, при свете ночника вязала шарф.
— Как она? — спросила Татьяна.
— Спит, — улыбнувшись, кивнула няня. — Устала, наверное…
