— Щас мы это дело перематрасим! — радостно ржал Угрюмый. Только Ильич не участвовал в беспределе — он был выше этого. Бывший коп стоял на галерее второго этажа, покачивал головой и укоризненно смотрел на Максима — как будто Максим все это придумал! Из спальни выбежала женщина в ночной сорочке с выпученными глазами — бледная, как моль, рано постаревшая, хотя и сохранившая немного шарма. Завизжала, узрев чужих в доме. Бобышка заступила ей дорогу:
— Мадам, вы не могли бы вести себя скромнее?
— Полиция, насилуют, убивают!!! Виктор, немедленно это прекрати!!! Где твои дармоеды, что тут происходит?! — Она набросилась на Бобышку, стала царапать ногтями ее маску, пытаясь ее стащить. Разозлить Бобышку — дело нехитрое, она испустила продирающий индейский вопль, завелась, взбесилась, отвесила тугую пощечину, затем еще одну. Поволокла даму в спальню, где бросила на кровать и стала делать из нее мумию посредством простыней и пододеяльников. Грохнул выстрел в соседней комнате. Похолодев, Максим помчался туда. Нет, все в порядке, эти балбесы окончательно белены объелись! Коля Селин, рыскающий по чужим шкафам, испугался чьей-то тени, машинально пальнул. И теперь стоял с отвешенной челюстью. В паре метров трясся Фаткин, с него ручьями лился пот.
— К-коляша, з-запомни на б-будущее… в с-следующий раз, к-когда с-соберешься стрелять, у-убедись, что это не я…
— Чё, Григорий, очко не железное? — хихикнул пробегавший мимо Угрюмый.
Стоило поспешить — жилище фигуранта стояло особняком от коттеджного поселка, но оттуда могли услышать пальбу и сообщить в соответствующие службы. Издыхающего от страха хозяина Максим обнаружил в туалете главной спальни. Ни ума, ни фантазии у человека, даже спрятаться не мог в таком доме… Вооружиться тот не успел — когда Максим начал биться в запертую дверь, изнутри посыпались не выстрелы, а причитания. Он пинком вынес дверь, схватил за шиворот чиновника, встряхнул его, сунул мордой в унитаз, что-то повредив в челюстно-мышечном устройстве. И у него с фантазией небогато — ну да ладно. Максим выбросил из санузла обтекающее, съедаемое страхом существо.
— Возьмите деньги, пожалуйста… — лепетал Виктор Андреевич Бахметьев, председатель комитета мэрии по имущественным и земельным вопросам. — Я вас умоляю, возьмите, но меня не трогайте… В спальне у жены есть драгоценности, в сейфе в кабинете — деньги…
Идея, в сущности, была неплохая. Придя к выводу, что все равно добру пропадать, Максим схватил ненавистного субъекта за шиворот и потащил на галерею, оттуда — в соседний кабинет, уставленный самой настоящей (во всяком случае, очень похожей) чиппендейловской мебелью! На пороге, привалившись к косяку, стоял Макар и тонко ухмылялся. Из кабинета доносился звучный треск. Он покосился на Максима, на икающее существо, которое тот держал, как нашкодившего котенка, скабрезно оскалился:
— Физкульт-привет.
— Вы чего тут делаете? — проворчал Максим.
— Угрюмый сейф из стены выворачивает.
— Обалдели? — изумился Максим.
— Точно, — кивнул Макар. — И самое смешное, что у него получается.
Максим втолкнул Бахметьева в кабинет. А там полным ходом протекали «демонтажные» работы. Все свое Угрюмый носил с собой — он мастерски орудовал гвоздодером, совмещенным с ломиком. Сыпалась штукатурка, ломались и вываливались кирпичи. Сейф, вмурованный в стену, смотрелся миниатюрно, потому Угрюмого и посетила идея унести его на горбушке. О существовании иных способов решения проблемы он как-то не задумывался.
— Ща, командир, я его отпупырю… — покосился он на Максима. — Айн момент, как говорится…
— Отойди, — сказал Максим. — Не смеши народ.
— Ни фигааа… — протянул Угрюмый, покосился на существо, ползающее в ногах, и сообразил.
— Действуйте, Виктор Александрович. — Максим пинком спровадил чиновника к сейфу. — Просто откройте и отойдите. Надеюсь, вы не припасли там пару пистолетов?
Руки чиновника срывались, когда он шарил по кнопкам. Никто не понял, зачем он прикрыл панель ладошкой, набирая код. Он потянул на себя дверцу — и Максим отволок Бахметьева в сторону, с усмешкой смотрел, как Угрюмый с плотоядным урчанием выбрасывает их сейфа банковские упаковки — доллары, рубли…
— Ты прав, командир, так значительно проще, — пристыженно покосился он на Максима. — Слушай, тут даже больше, чем на яхте было…
— Несметные богатства, надо же, — уважительно заметила Бобышка, вторгаясь в кабинет. — Это приятно. Хотя и не так волнительно, как в первый раз.
— Это с твоей точки зрения несметные богатства, — проворчал Максим. — А с точки зрения того, кто их украл, — он безжалостно вывернул руку чиновнику, и тот взревел, как мастодонт, — даже не деньги, а так — мелочь на первое время…
— Ну, может быть, — допустила Бобышка. — Кстати, можешь не привлекать этого милого человека к поиску злата и прочих ювелирных изделий. Я уже привлекла его супругу. И вот… — Бобышка продемонстрировала вместительный бархатный мешочек, в котором что-то вкрадчиво позвякивало и перекатывалось.
— Ништяк, — засмеялся Угрюмый. — Еще одного опатрулили. Фартит нам, командир. Работаем по системе «Приди, возьми и унеси»? Как, — изумился он, украдкой подмигнув Максиму, — ты еще не замочил это чучело?
От жертвы воняло, что хоть нос затыкай! Максим поволок его на галерею, сделал хук слева, хук справа. Тот ползал в луже крови, что-то канючил. Максим бил его без жалости, ломал кости, превратил в отбивную лицо. Полюбовался, отличный 3D-рисунок. Потом стащил с себя маску и навис над искалеченным чиновником. Тот что-то лопотал, шамкал разбитыми губами… и вдруг напрягся, издал вибрирующий вопль! И этот узнал! Жива еще память народная!
— Это не я… Это не я, поверь… — шепелявил Бахметьев. — Это все Барин, это его была идея… Он нас заставил, а мы не могли идти против Барина…
— С наступающим днем рождения, Виктор Александрович! — Максим спустил его с лестницы и с удовольствием смотрел, как катится по ступеням божья тварь, обзаводясь новыми ушибами и переломами.
— Довольно! — проорал он. — Рота, выходи строиться! Лоцман, Шкипер, тащите с яхты канистры с бензином! Остальным — собрать оружие, вытащить из дома всех этих больных и калечных! Особое приглашение требуется? Забыли, что полиция уже едет?!
Дом наполнился топотом, гамом. Окрыленные успехами разбойники еще ладили с головой. Бесчувственных охранников, избитого чиновника, его супругу-мумию вытаскивали на террасу, а Фаткин с Макаром уже тащили в особняк заранее припасенные канистры. Фаткин метался по холлу, поливая все подряд, Макар разбрызгивал бензин по второму этажу. Дом наверняка был застрахован (да и не последний), но разве дело в деньгах? Уже трещали шторы, занималась хваленая чиппендейловская мебель, стены, облицованные дорогими (но вполне горючими) материалами. Люди скатывались к пирсу — взбудораженные, взволнованные. Тащили добычу — Коляша и Угрюмый помимо денег и побрякушек набили шмотками здоровенные целлофановые мешки и, упираясь, волокли их на загривках. Валилось из рук оружие, которого с каждым налетом становилось больше.
