— Эй, Капитан, мы сейчас куда? — хрипел Макар, отвязывая от кнехта швартовочный трос.
— В море, — объявил Максим, переваливаясь через борт. — Следуем гордой походкой и ни о чем не спрашиваем.
— Вот так? — ехидно усмехалась Бобышка. — Мы должны подчиняться твоему слепому инстинкту?
— Именно… Угрюмый… брось ты к черту свой мешок, не сбежит! Живо заводи посуду и постарайся отключить все электро— и радиооборудование, по которому нас могут отследить! Ильич, какая ширина у российских территориальных вод?
— Ну, не знаю… — Пропотевший Ильич прислонился к надстройке и озадаченно почесал ухо. — Но никак не дальше двенадцати морских миль.
— Отлично. Пограничные катера, вертолеты и все такое в этой местности водятся?
— Спорадически, — усмехнулся бывший коп. — То есть никакому математическому закону их появление не подчиняется. Если кого-то ловят, то да, блуждают. А так…
— Ох, чувствую, скоро будут ловить, — утробно вымолвила Бобышка.
— Все, вперед, прорвемся…
— Минуточку, — напомнил Ильич. — Я понимаю, что ты недавно на руководящей должности, Максим, но учись держать все дела в голове. В нашем трюме томятся восемь мужчин, шесть женщин и какой-то толстяк из новеньких. Мы же не хотим их замуровать заживо? Мужчин — не знаю, но милых девушек мне очень жаль.
Дьявол! Он схватился за голову, мысли путались.
— Вываливай! — махнул он рукой. Потом встрепенулся, еще чего, на этом деле они потеряют минут пятнадцать! — Отставить! — взревел он. — Уходим на юг, через пару миль пристанем к берегу, там и вывалим! — Он с надеждой уставился в небо, еще не светало. Ох, и трудное это дело — брать на себя руководство организованным преступным сообществом…
Картина застыла перед глазами, словно рекламный ролик, прокрученный снова и снова. Горит красивый дом, как сухая хворостина, пламя рвется в небо, вылетают стекла, коробятся стены. Звуки пожарной сирены еле слышны, и такое ощущение, что они не приближаются, а удаляются… Вот яхта «Пенелопа» под покровом ночи пристает к обрывистому берегу, Коляша, свесившись с шестом, замеряет глубину. Падает трап на каменную площадку. С пронзительными воплями уносится в скалы стайка девчат в купальниках, они карабкаются на крутые гребни, пропадают в скалах. Вываливают связанных охранников, попутно советуя им поменьше жрать — такую тяжесть проще утопить, чем куда-то нести! Вываливают гостей господина Гарбуса, самого Гарбуса, от которого, по меткой реплике Угрюмого, осталось хрен да маленько. Относительно целый толстяк, ишачивший на Бахметьева, удирает с той же прытью, что и девчата — только орет не так громко…
Максим помотал головой, избавляясь от наваждения. В разгаре был солнечный день, парило. По небу плыли белоснежные облачка, похожие на голубиные перья. «Пенелопа» дрейфовала по лазоревой глади. Максим сидел на кормовой платформе для купания, свесив в воду босые ноги. По пояс обнаженный, в брюках с закатанными штанинами. Под рукой портативный «Каштан» со снаряженным магазином. Сон сморил его три часа назад, а проснулся совсем недавно — в панике метался от иллюминатора к иллюминатору. Вроде все тихо, повсюду море…
Забурлила вода за кормой, вынырнул Ильич с надутыми щеками. Сильными гребками доплыл до платформы, вскарабкался, начал вытираться полотенцем. Он был еще подтянут, невзирая на возраст, не обзавелся жирком.
— С добрым утром, капитан торгового флота, — поздоровался он весьма своеобразно и подмигнул. Плюхнулся рядом, вскрыл баночку колы, ждущую в тени, с удовольствием к ней присосался. — Водичка — высший класс. Долго спишь.
— Три часа проспал, — проворчал Максим, прислушиваясь к звукам на судне. На квартердеке хохотали мужчины — жизнь прекрасна и беззаботна…
— Я не в упрек, — крякнул Ильич. — Спать надо. Вроде тихо пока. Яхта обживается. — Он добродушно улыбнулся. — Твои друзья уже считают ее своим домом. Никто не хочет ее топить и возвращаться домой. И почему, интересно? Ночной добычи хватит на всю жизнь…
— Новости есть? — Максим уклонился от ответа.
— Немного есть, — кивнул Ильич. — Не имей я хорошего знакомого в компетентных структурах, вся эта авантюра гроша бы не стоила. А так хоть молодость с вами вспомню, развеюсь… — Ильич оскалил желтоватые зубы и подставил небритую физиономию солнышку.
— Ты в молодости пиратствовал? — удивился Максим.
Ильич засмеялся:
— На флоте служил. С семьдесят восьмого по восемьдесят первый. Под Владивостоком. Однажды по приказу командования взяли на абордаж браконьерское судно и чисто по приколу подняли над ним пиратский флаг. Десять суток на губе… Считай, каникулы. Так вот, обстановка следующая. В Фиоленсии переполох. Избиты до полусмерти двое «выдающихся» людей и их охрана. У одного злоумышленники сожгли дом, у другого отобрали яхту. «Выдающиеся» лица в тяжелом состоянии лежат в больнице. Выздоровление маловероятно. Имена и личности злоумышленников неизвестны. Полиция озадаченно чешет репу, не зная, кого и где искать. Известно, что похищена «Пенелопа», известны ее приметы, характеристики, но… Побережье огромное. От Новороссийска до Батуми. Под боком нейтральные воды — украинские, грузинские — где юрисдикция российской полиции вызывает большие сомнения. Пограничные структуры связываться с делом не хотят — не их сфера. К тому же преступники могли избавиться от яхты. По моей информации, масштабные поиски на море пока не ведутся…
— Ты сказал, что имена и личности злодеев неизвестны? — удивился Максим. — Но я снимал маску перед Гарбусом и Бахметьевым…
— И это не самый умный твой поступок. А теперь поставь себя на место Гарбуса и Бахметьева. Они умнее, чем ты. Выгодно ли им озвучивать ментам имя злодея? Ведь информация может дойти не только до прикормленных ментов, но и до… Назовем их так — «пока не прикормленных». Бандитов напрягает, что вскроется правда о замшелом убийстве Воронцова и его брата. Ведь существует Следственный комитет, Генеральная прокуратура, и пока не всем там нравится разгул криминала в южных областях страны. Отсюда хорошая новость: оставшиеся трое фигурантов — Барский, Колыванов и Мишарин — задергаться вроде не должны. И бросить все силы на наши поиски — тоже. Ликвидация Воронцова — не единственная их совместная акция, они много лет проворачивают дела, всех жертв не отследить. Про тебя никто не помнит. То, что тебя засекли в Фиоленсии и попросили удалиться из города, — весьма прискорбно, но пока ни о чем не говорит. О твоем присутствии может знать лишь один Мишарин — начальник полиции. И не факт, что он связывает твою личность с нападением на Гарбуса и Бахметьева. Теплые чувства к пострадавшим оставшаяся троица вряд ли испытывает, возможно, втихаря злорадствуют…
— Короче, дело ясное, что дело темное. Без тайного осведомителя нам пришлось бы худо. Хотя бы знаем, что замышляют твои бывшие коллеги… Не хочешь про него рассказать?
— Прости, не могу, — помотал головой Ильич. — Человек трудится в управлении, через него проходят приказы, телефонные разговоры, он полностью в курсе последних событий…
