В примыкавшем к дому небольшом загоне стояло три лошади. Одна из них принадлежала Джорджу Торнтону.
«Боже! Джордж, мой милый Джордж! Где ты сейчас? Жив ли ты? Что с тобой сделал этот страшный человек?»
Джордж добрёл до Сен-Августина только к утру и рухнул без сил посреди улицы. Голова раскалывалась от полученного удара. Сломанный нос не дышал. Лицо распухло, под глазами расплылись лиловые синяки. Кровь уже запеклась, волосы слиплись чёрными комьями, спутались с приставшими к голове стеблями травы.
Как только Джорджа увидели, поднялась страшная суета.
– Скорее! Торнтон вернулся!
– Он один! Коляски нет! Лошади нет!
– Парень весь в крови!
– А где Мари? Она с ним?
Очень быстро на улице собралась толпа. Расталкивая друг друга, все норовили пробраться к обессилевшему юноше и лично выяснить, где он пропадал всю ночь и не с ним ли была Мари Дюпон. Наконец кто-то сообразил перенести его в ближайший дом. Прибежал Эндрю Торнтон, отец Джорджа, весь всклокоченный и ощетинившийся густыми серыми усами; он на ходу надевал замшевый сюртук и не успел даже полностью заправить за пояс серую холщовую рубаху.
– Мальчик мой, что стряслось? Ты цел? Почему ты в крови?
Джордж собрался с силами и попросил воды. Напившись, он долго смотрел куда-то вдаль сквозь людей, затем начал говорить, с трудом шевеля пересохшими губами. Голос срывался, но юноша всё же сумел поведать о прогулке на двуколке и о встрече с Мерлем.
Старший Торнтон задумчиво смотрел на сына.
– Вот так история! – крякнул кто-то.
В следующую минуту в комнату влетел Люсьен Дюпон.
– Где этот мальчишка?! – закричал отец девушки. Он раскраснелся, пыхтел, с губ срывалась слюна. В руке он держал ружьё и, казалось, намеревался выстрелить в любого, кто встанет у него на пути. – Дайте мне взгреть этого сосунка! И как только ему в голову взбрело такое?!
– Успокойтесь, сэр, хватит! – Эндрю Торнтон шагнул вперёд. Одна его рука лежала в кармане сюртука, другой он разглаживал усы, точно успокаивая себя. – Не время сейчас метать молнии.
Дюпон выпучил глаза.
– Что? – прокричал он по-французски. – Какого дьявола! Ты вздумал заступаться за этого слизняка? Твой сын погубил мою дочь! Опозорил! Уничтожил!
Собравшиеся в комнате отшатнулись от обоих отцов.
– Возьмите себя в руки, сэр, – строго произнёс старший Торнтон по-английски, – ведёте себя, как плаксивый мальчишка… – И добавил по-французски: – Мы с вами никогда не были близки, так что обращайтесь ко мне на «вы».
– Что?! – взревел Люсьен. На мгновение всем показалось, что он вскинет ружьё. – Что?
– Не хватало нашей семье такого позора! – послышалось шипение его жены. – И как только Мари могла сделать такое! Встречаться с каким-то бакалейщиком, да к тому же англичанином! Будто нет в Сен-Августине фамилии поприличнее, чем Торнтоны!
– Да замолчи ты! – вдруг рявкнул Дюпон на жену.
– Этот ничтожный тип… – Она почти завизжала, но Люсьен свободной рукой схватил её за плечо и сильно встряхнул.
– Не хватает сейчас только бабских соплей! – Он грозно сверкнул глазами. Ему лучше других было известно, что ни при каких обстоятельствах нельзя было допускать подобных оскорблений в тесной общине.
– Угомонитесь же! – теперь не выдержал Торнтон и неожиданно для всех вырвал ружьё из рук Дюпона.
– Сударь, – угрюмо, но без злости проговорил Люсьен, – вы правы, нам всем надо собраться с мыслями. И не обращайте внимания на мою жену.
– Не обращаю. – Отец Джорджа с подчёркнутым равнодушием отвернулся от мадам Дюпон и возвратил ружьё Люсьену. – Вот ваш карабин. Давайте же найдём лучшее применение нашей энергии. Нечего сотрясать воздух словами. Вы всегда славились рассудительностью, сэр. Возьмите же дело в свои руки.
– Надо немедленно собрать отряд. – Дюпон обвёл взглядом собравшихся. – Кто отправится со мной на поиски моей девочки?
– Едем! Едем! – дружно рявкнул в ответ десяток голосов.
– Я тоже поеду, отец, – проговорил с трудом Джордж, пытаясь разлепить заплывшие глаза.
– Куда тебе! – сурово отозвался Эндрю Торнтон.
– Это моя вина… Я должен… Я люблю Мари…
– Помогите мне перенести его домой. – Отец демонстративно не обратил внимания на слова сына. – Надо дать ему отдохнуть… Джентльмены, я прошу прийти в мою лавку тех, кто войдёт в отряд. Как только мой сын будет в состоянии подробно объяснить, где на них напал тот человек, можно будет отправляться в путь.
– Бедная девочка, – всхлипнула мадам Дюпон.
– Значит, опять Мерль?! – крякнул стоявший за спиной Люсьена Жерар и почесал голову сквозь свою красную шерстяную шапочку. – Жаль, что не удалось вздёрнуть его вместе с Саймоном…
Через пару часов на улице перед танцевальным залом собрался почти весь городок. Лошади возбуждённо всхрапывали, били копытами. Люди взбудораженно обсуждали случившееся, высказывали догадки, предлагали свои маршруты, обещали нашпиговать Мерля Падальщика свинцом и разорвать его лошадьми. В руках у всех были длинные кремнёвые ружья, на поясах – сумки с пулями, рога с порохом, ножи. Значительная часть пришедших людей была похожа на Жерара – они почти всю свою жизнь отдали лесу и горам, часто соприкасались с индейцами, привыкли ходить в такие края и попадать в такие переплёты, о которых и рассказывать страшно. Эти мужчины сразу выделялись своим обликом: суровые лица, прокопчённая замшевая одежда, никаких ненужных украшений. Пришли и такие, кто в молодости промышлял охотой или зарабатывал на пропитание наёмным солдатом, но с годами сменил бурную жизнь на ровное существование за конторкой в торговой лавке и успел позабыть, что такое ночёвка на сырой земле под открытым небом. Были и такие, которым никогда не приходилось не только спать у костра, но и пользоваться оружием; впрочем, этих последних насчитывались единицы, и они вовсе не думали заниматься поимкой Падальщика, а вышли на улицу из любопытства.
Люсьен Дюпон пришёл первым и ждал в седле, когда соберутся добровольцы.
– Едем же! – воскликнул наконец он, и конный отряд человек в десять помчался по улочке, устрашающе крича и поднимая клубы пыли.
Эндрю Торнтон устало махнул рукой вслед умчавшимся всадникам.
– Как думаешь, найдут? – спросил пробитый кашлем голос в толпе, продолжавшей топтаться перед танцевальным залом.
– Чёрт его знает, – ответил другой.
Эндрю Торнтон погладил свои усы и повернулся, чтобы уйти. В этот момент он почувствовал на себе чей-то взгляд. Оглянувшись, он увидел мадам Дюпон. Она смотрела на него такими печальными глазами, что у него заныло сердце. Он вздохнул, одёрнул свой замшевый сюртук и неторопливым шагом побрёл домой, к лежавшему в горячке сыну…
Час спустя отряд обнаружил брошенную коляску и одну из туфелек Мари.
