– В страну Черноногих? – спросил он неуверенно.
– Да, к Южному Саскачевану. И мы сделаем всё возможное, чтобы отыскать вашу дочь.
Сквозь листву поредевшего леса проявились очертания больших конусовидных индейских палаток. Их кожаные покрытия были испещрены чёрными, красными и жёлтыми примитивными рисунками. До ушей донеслись звуки собачьей драки, гортанные выкрики мужчин и пронзительные голоса ругавшихся женщин. Перед Мари развернулась во всей своей дикой пестроте панорама индейской деревни. В ноздри ей ударила смесь тысячи запахов первобытной жизни.
Увидев стойбище, Мари вновь испытала страх, но вместе с ним и облегчение: вид деревни красноречиво свидетельствовал, что дикари воюют, но и живут обычной мирной жизнью, как нормальные люди: смеются, плачут, ведут хозяйство, рожают детей…
Отряд въехал в деревню без песен, хотя воины и держали в руках копья с привязанными к ним скальпами врагов. Навстречу им высыпали все жители.
Седовласая старушка метнулась к Крапчатому Ястребу, плотно завёрнутому в бизонью шкуру, и схватила его коня под уздцы. Индеец тяжело соскользнул на землю и кивнул на Мари.
– Мать, я привёз новую жену, – устало произнёс он.
Старуха – её звали Женщина-Дерево – бросила на Мари беспокойный взгляд. Она вырастила трёх сыновей, из которых двое успели погибнуть в жестоких схватках с врагами. Крапчатый Ястреб был её любимцем, самым младшим. Она по праву гордилась им, таким ловким, сильным и хитрым, и была убеждена, что равных ему не найдётся во всей нации Черноногих. Все девушки мечтали о таком муже, но он ни на кого не обращал внимания с тех пор, как взял в жёны Неподвижную Воду. И вот теперь он зачем-то привёз в дом белую женщину с зелёными глазами.
Белые люди были странными и опасными существами, а их женщины, если верить рассказам, отличались слабым здоровьем и капризным характером…
Индеец подтолкнул Мари к старухе.
– Мы назвали её Белым Духом… А теперь, мать, помоги мне. Я хочу спать.
Женщина-Дерево хотела что-то сказать, но Крапчатый Ястреб перебил её:
– Я уже знаю про Неподвижную Воду. Ты позже расскажешь мне о нападении Вороньих Людей… Я должен отдохнуть. У меня всё тело болит. Кусок железа застрял во мне… И стрела…
– Я вижу, ты не добыл священный белый свёрток?
– Нет.
Он двинулся к палатке, тяжело переставляя ноги. Мари неуверенно последовала за ним, но тут же остановилась. Она увидела, как индеец нагнулся и упал, не удержав равновесия и нелепо вывернув ноги. Вход в палатку представлял собой достаточно большое круглое отверстие, закрытое оленьей шкурой, и надо было сильно пригнуться, чтобы пройти сквозь это отверстие в палатку. Крапчатый Ястреб настолько ослабел от полученных ран, что не мог справиться уже и с такой несложной задачей. Голова его оказалась внутри, а тело осталось снаружи. Несколько минут он не шевелился, затем вздрогнул, и его мелко затрясло.
Старуха испуганно закричала, созывая соплеменников. Первым подбежал Волчья Рубаха. Он грубо оттолкнул Мари и, подхватив Крапчатого Ястреба под мышки, втащил его в жилище. Женщина-Дерево тоже поспешно нырнула в палатку. Волчья Рубаха вышел почти сразу и громко сказал что-то белой девушке. Она не поняла и замотала головой. Тогда он почти втолкнул её внутрь.
Мари опустилась на четвереньки, пробралась мимо старой индеанки, хлопотавшей над неподвижным телом, и сжалась в комок, приютившись на ворохе шкур. До глубокого вечера Женщина-Дерево не обращала внимания на белую девушку. Сначала она промывала сыну раны, затем варила какие-то травы, делала ему примочки, перевязывала его, снова и снова смазывала снадобьями воспалённую кожу, затем оставила раненого в покое и уселась возле его головы. В руке у неё появилась погремушка из бизоньего копыта, издававшая громкий рассыпчатый звук. Женщина-Дерево закрыла глаза и запела, раскачиваясь из стороны в сторону. На её широком коричневом лице, изрезанном множеством морщин, появилось отрешённое выражение. Казалось, она унеслась мыслями в далёкие края, где ничто не заботило её.
Мари, уставшая от долгой неподвижности, несколько раз пыталась прилечь, задремать, свернувшись клубочком, но что-то заставляло её вернуться в сидячее положение. Возможно, это был страх перед неизвестностью. Прижимая руки к груди, девушка истово молилась о выздоровлении Крапчатого Ястреба, ибо если он скончается… Она даже боялась подумать о том, что ждало её в случае смерти этого индейца.
Вдруг Женщина-Дерево резко поднялась и шагнула к Мари. Схватив её за руку, она почти волоком подтащила девушку к Крапчатому Ястребу и принялась ей что-то втолковывать.
– Я ничего не понимаю, – зарыдала несчастная девушка и в ту же секунду получила от Женщины-Дерева звонкую оплеуху. Вспомнив, что окружавший её мир держится на беспощадных ударах и жестоких убийствах, Мари заставила себя замолчать и прикусила губу.
Женщина-Дерево продолжала говорить, обдавая её незнакомым густым запахом, затем резко сдёрнула с разметавшегося в беспокойном сне сына набедренную повязку и силой заставила Мари взять в руку вялый мужской член. Девушка ощутила в ладони мягкую и липкую от пота плоть, но не могла взять в толк, что от неё требуется. Старуха снова ударила её по голове и жестом показала, что нужно делать, чтобы оживить мужчину. Мари в глубоком испуге и полном недоумении медленно зашевелила рукой. Старуха отодвинулась в сторону и протяжно запела, аккомпанируя себе погремушкой. Через некоторое время девушка почувствовала, как рыхлое мясо в ладони напряглось и стало вытягиваться, приобретать форму. Вытаращив глаза, она обернулась к старухе. Та поняла, в чём дело, распахнула на Мари одеяло и, подтолкнув, заставила её взобраться на сына, подгоняя громкими и нетерпеливыми восклицаниями. Девушка хотела воспротивиться, однако страх сделал её покорной, и она подчинилась.
Ощутив горячее прикосновение набухшего органа к своему телу, Мари вздрогнула. Она совершенно не готова была к соитию, и всё происходившее напоминало сплошной кошмар, но таившаяся в ней бурная женская суть сразу отозвалась на прикосновение мужчины. Если бы не обстановка и не саднящая кожа на ягодицах, то Мари сказала бы, что ею овладело приятное возбуждение, сравнимое с тем, которое охватывало её, когда она ласкала себя в ванной комнате.
Она расслабила мышцы ног и всем телом опустилась на стоявший под нею сеятель жизни. Старая индеанка помогла ей рукой. Мари с наслаждением потянула ноздрями, но тут же боязливо оглянулась на старуху, опасаясь, что могла сделать что-то не то. К своему изумлению, она увидела, что морщинистое лицо Женщины-Дерева улыбалось, по её щекам текли слёзы.
Бедная измученная девушка никак не могла опомниться, и внезапное совокупление вдруг словно сняло с её плеч непомерную тяжесть стремительных и жутких перемен в жизни. Она не знала, зачем старуха потребовала от неё таких действий, да и не желала ничего знать в ту минуту. Ей хотелось исчезнуть, и она закрыла глаза…
Женщина-Дерево запричитала и, шурша тяжёлым замшевым платьем, выбралась из жилища.
