— Господин наш! — восторженно восклицали они. — Повелитель!
Ложки и посудины с плеском опускались в тёмно-красную жижу, брызги летели в лицо Артура. Его борода и косы слиплись и напитались густым пенным варевом.
— Господин наш! Защитник!..
Люди старались притронуться к Артуру, пока он сидел в котле, боясь упустить возможность получить через прикосновение священную силу белой лошади. Некоторые пытались прорваться вперёд и почти яростно отталкивали друг друга. Отовсюду тянулись руки, громкие голоса слились в общий рёв. А бубен всё стучал и стучал. К нему присоединился второй, третий. Чёткий властный ритм не позволял собравшимся людям стоять на месте. Всё вокруг двигалось, шевелилось, кишело…
— Артур! Человек-Медведь!
— Ешьте же суп, в котором варился Артур! Пейте его тело! Человек-Медведь согласился накормить вас собой!
Мерддин достал из-за пояса ритуальный нож, которым Артур рыл землю, и, держа его за лезвие, вытянул перед собой.
— Во имя Христа, — прошептал он и величественно перекрестил сидевшего в чане Артура. — Да снизойдёт на тебя слава Господа нашего!
Толпа не слышала его слов. Никто не смотрел на старца, все глаза устремились на Артура. Он сидел, закрыв глаза, и терпеливо сносил безумное проявление чувств рвавшихся к нему людей. Кубки и плошки, окунаясь в суп, колотили Артура по плечам и спине, длинные ногти царапали его, цепкие пальцы рвали волосы на голове и на лице. Иногда кто-то тыкал в суп ножом, стараясь нацепить кусок конской печени, и лезвие укалывало ноги Артура. Ему казалось, что мир вокруг него сошёл с ума и что люди и впрямь видели в нём не человека, а гигантский ломоть мяса, от которого надо непременно откусить, дабы волшебная ночь не прошла зря.
Наконец друиды с помощниками протиснулись к чану и помогли Артуру подняться.
— Господин наш! Тебе пора появиться перед твоим народом во всём блеске! Ночь не так уж длинна. Пусть люди вкушают суп из крови священного животного…
Они провели его сквозь толпу. Мерддин шагал впереди. К изумлению Артура, никто больше не пытался притронуться к нему. Его будто не видели.
— Как это может быть? — спросил он у бритоголового друида.
Тот повернул голову, на его синем лице по-прежнему не отражалось никаких чувств.
— Дурман-трава скрыла тебя от них.
— Где моя жена? — спросил вдруг Артур.
Никто не ответил ему.
В крепости друиды отвели Артура в баню и тщательно омыли его.
— Вот твой наряд. — Мерддин положил перед ним одежду, богато расшитую цветочными узорами. — А это ты наденешь на голову.
Мерддин указал на тонкий золотой обруч, украшенный золотыми же листьями и фигуркой стоящего на задних лапах медведя.
Когда он вновь появился во дворе, ему подвели белого коня. Артур легко вспрыгнул в седло. Пламя костров сияло вокруг его головы, отражаясь в золотом сплетении искусственных листьев.
— Люди! — необычайно громким голосом провозгласил Мерддин. — Вот ваш государь! Артур! Человек-Медведь! Пойте же ему песню славы!
Артур тронул коня, толпа послушно расступалась перед ним. Всем казалось, что на огромной белой лошади скакал необычайной красоты великан, от которого во все стороны исходила неодолимая сила. Дурман-трава делала своё дело. Люди восторженно ревели, тут и там слышались певучие стихи, смех, по многим лицам струились слёзы счастья.
Артур отъезжал всё дальше и дальше от крепости, а людей не становилось меньше. Создавалось впечатление, что вокруг колыхалось целое людское море. Пылали костры, стучали бубны…
Внезапно он увидел перед собой Маэля.
— Маэль! — воскликнул Артур.
— Государь! — вдохновенно выкрикнул юноша и упал перед белой лошадью на колени.
— Маэль, куда ты пропал? Почему я не вижу тебя давно?
Шагавший рядом друид легонько пошлёпал Артура по колену:
— Не останавливайся, господин, сейчас не время для разговоров. Тебе надо объехать всех собравшихся…
Артур двинулся дальше.
Маэль улыбался. Он был по-настоящему счастлив.
«Теперь в Британии есть правитель!»
Он повернулся и пошёл к воротам Круглого Стола. Он уже давно не появлялся здесь, считая себя преступником. Но сегодня, в Священную Ночь Духов, он хотел быть рядом с близкими ему людьми. Он не желал думать о том, что случилось на скале возле Дома Мерддина. Он шагал, уверенный в себе, и гнал прочь мысль о Гвиневере.
А она стояла на крыльце и со смешанными чувствами наблюдала за праздником. От неё не укрылось, что Мерддин осенил крестным знамением Артура во время ритуала с котлом.
«Он приведёт Артура к Христу, — сказала она себе. — Так и должно быть. Не могу же я сгинуть в тёмном мире язычников. Я не святая и не готова принести себя в жертву».
Внезапно она увидела Маэля в воротах крепости, и сердце её бешено заколотилось. Он тоже сразу заметил её и, открыто улыбаясь, направился к ней.
— Госпожа, я счастлив приветствовать тебя.
— Маэль…
— Я должен был увидеть всех в эту священную ночь. Мне хочется обнять друзей. Хочется услышать братские слова. И я, конечно, надеюсь услышать голоса Духов. Возможно, они подскажут мне, как жить дальше… Ты уже глотнула магического напитка?
— Нет. — Она решительно покачала головой.
— Тогда пойдём к котлу. Я уберегу тебя от давки. Не бойся.
— После того дня я ничего не боюсь, — неуверенно улыбнулась она.
Он протянул ей руку и, расталкивая неистово плясавших вокруг людей, повёл Гвиневеру к котлу, где всё ещё стоял Мерддин.
— Здравствуй, Маэль, — кивнул ему друид.
— Дай мне выпить… И побольше…
Мерддин протянул ему полный ковш.
Юноша жадно сделал несколько глотков и повернулся к Гвиневере.
— Теперь пей ты, госпожа.
Она с некоторым испугом взглянула на Мерддина.
— Стоит ли? — спросила она, стараясь перекричать общий шум.
— Ты живёшь среди своего народа, — ответил друид.
Она глотнула раз, другой, третий. Поморщилась. И тут же качнулась, ощутив мягкий, но властный толчок в голову.
— Ох…
Маэль с удовольствием подхватил её под руки и повёл к дому. Мерддин внимательно смотрел на них, нахмурив седые брови.
— Маэль! — крикнул Мерддин вслед воину. — Будь бдителен!
Юноша чуть повернул голову и кивнул. Его взгляд помутнел. Поддерживая Гвиневеру, которая, казалось, едва держалась на ногах, он медленно двинулся дальше. На крыльце Маэль остановился.
— Любовь моя… — прошептал он.
— Любовь… — жарко выдохнула Гвиневера и внезапно отшатнулась от него. В её глазах застыли ужас и боль. — Нет! Нет! Нет!
