– Деньги всем нужны!.. Адрес будет в
протоколе! – с материнской нежностью произнес старшина.
Глава 2
Пигмей духа
Евгеша Мошкин, Петруччо Чимоданов и Ната Вихрова
сидели в каминном зале на Большой Дмитровке, 13 и ждали возвращения Дафны и
Мефодия, отлучившихся к таксидермисту за свежими кожами для деловых
корреспонденций.
Им было скучно, и от нечего делать Ната стала
спрашивать у Мошкина и Чимоданова, влюблялись ли они когда-нибудь.
– Любовь? Для меня это неактуально! Я еще
ничего реального не достиг. Подчеркиваю! У меня на это просто времени
нет, – фыркнул Петруччо.
– Сейчас доподчеркиваешься! –
хмыкнула Ната и грозно шевельнула бровью.
– НО! Не очень-то я и боюсь… Если твоя
магия и подействует на меня, то ненадолго! – заявил Чимоданов.
– Почему это?
– Я родился с тобой в один день. У меня
изначальный иммунитет к твоей магии. Мне это Улита сказала… Рано или поздно я
излечусь и отомщу. Подошлю к тебе целую кучу пластилиновых человечков-убийц! Их
будут тысячи! Они полезут из всех щелей, из сточных труб, и у каждого будет в
руке отравленная булавка!
Ната поежилась.
– Хватит с меня одного твоего Зудуки!
Вечно он спрячется в какой-нибудь угол и пакостит! Недавно напустил мне полный
карман зубной пасты! – примирительно буркнула она.
Поняв, что выиграл этот раунд и магия Наты ему
не грозит, Чимоданов довольно ухмыльнулся.
– Я вот что думаю. Чем умнее и сложнее
существо, тем больше времени проходит с момента, когда оно рождается, до
момента, когда влюбляется. Ну, например, хомяк. Ему всего три месяца от роду, а
он уже отец. В шесть месяцев – дедушка… А слон только через пятьдесят лет семью
заведет.
– Ты у нас что, слон? Спасибо, что
признался, – сострадательно заметила Ната.
– То же самое и с людьми, – не
слушая ее, продолжал Петруччо. – Иные уже в тринадцать лет остановились в
развитии, ну вроде тебя, Вихрова. И что им делать дальше? Учиться неохота. В
гроб ложиться вроде рано. Работать еще успеется. Вот и остается только, что
влюбляться. Те же, что поумнее, вначале выучатся, в жизни устроятся, а потом
уже лет в тридцать – тридцать пять влюбляются. Сам не знаю почему, но всегда
так бывает.
Ната посмотрела на Чимоданова сквозь дырочку в
кулаке.
– Я тебе вот что предлагаю, –
промурлыкала она ехидно. – Когда ты там собрался влюбиться? В тридцать
пять? Зачем так рано? Вдруг подучиться не успеешь? Влюбись в семьдесят! А пока
возьми мамочку под ручку и устанавливай с ней светофоры…
Чимоданов не нашелся, что ответить, а Ната уже
обратилась к Мошкину:
– А ты, Женька? Был когда-нибудь влюблен?
Евгеша пошевелил губами и нерешительно
взглянул на нее. Ответ его прозвучал странно.
– А во сне считается? – спросил он.
Челюсть у Наты упала, как рейтинг у политика,
случайно съевшего перед камерой живого котенка.
– Как это? Тебе кто-то приснился? Или ты
был влюблен во сне?
– Почему был? Я и сейчас влюблен, –
серьезно ответил Мошкин и больше, несмотря на все уговоры Наты, ни на какие
вопросы не отвечал.
Любопытство Вихровой так и не было утолено. Ей
ничего не оставалось, кроме как, прогуливаясь по залу, осматриваться, вертя в
руках случайные безделушки и черномагические охранные талисманы.
Зал, недавно устроенный стараниями Арея и
помогавшей ему Улиты в буквальном смысле из ничего, находился на втором этаже
как раз между комнатами учеников. Четыре двери смотрели попарно одна на другую.
– Вам тут будет неплохо, мои птенчики! В
приемной внизу вечно толпится всякая дрянь. Сюда же ни один суккуб не сунется,
я уж не говорю о комиссионерах! – сказала Улита.
– Защитные руны? – спросил Мошкин,
успевший нахвататься поверхностных знаний.
– Не-а. У нее вон спросите! –
сказала Улита и как-то непонятно, не то одобрительно, не то, напротив, с
вызовом посмотрела на Дафну.
Та скромно улыбнулась.
– Всего лишь веточка эдемского бука…
Завалялась у меня в рюкзаке случайно, а я сунула ее под порог. Духи мрака не
выносят наших растений.
– А Арей? Он разрешил? – недоверчиво
спросила Ната.
– В маленькой ветке недостаточно сил,
чтобы особенно его обеспокоить.
– Так он знает или не знает?
– Не то чтобы знает, и одновременно не то
чтобы не знает… Скажем, так: закрывает глаза на мелочи, потому что внизу его
кабинет, а Тухломон его достал… – произнесла Улита с улыбкой.
Упомянутый разговор происходил накануне
вечером, утром же Арей и Улита спешно вылетели в Тартар на какое-то торжество,
связанное с горбуном Лигулом. Мефодий особенно не вникал в его суть. Арей
сказал, что объяснит все позднее.
Вскоре и Мефодий с Даф ушли. Как уже было
сказано, к таксидермисту.
* * *
– У меня ведь была не одна кроссовка,
нет? Ну сегодня утром? – вдруг спросил Мошкин.
Он уже минуты три сидел с несчастным лицом,
набираясь мужества для этого простого вопроса.
– Не одна, – заверила его Ната.
– Ты точно уверена? На все сто?
– На двести с хвостиком.
– Тогда у меня пропала вторая! Никто не
видел куда? – пожаловался Мошкин.
– Сам следи за своими калошами, дорогуша!
Я тебе не восемнадцатая жена султана, ответственная за обувь, – заметила
Ната.
– Я и следил… Разулся всего на минуту, а
потом… – Евгеша, виновато и ласково улыбаясь, продемонстрировал ногу в
белом носке.
– Обожаю смотреть на чужие носки! А если
меня стошнит? – поинтересовалась Ната.
Чимоданов хмыкнул. Не далее как позавчера
утром он имел возможность наблюдать, как Ната училась гадать по крысиным
внутренностям. Однако гадание не заладилось с самого начала, причем, по
утверждению Улиты, потому, что Ната, потроша дохлую крысу, жевала резинку.
– Это неуважение. Магия такого не
любит, – заметила Улита.
– Подумаешь… Плевать… – сказала
Ната.
