– Ты фея Трехдюймовочка! –
неожиданно для себя выпалил Эдя. Одновременно он подумал, не являются ли все
эти глюки на тему фей прямым следствием того, что Феликс бил его по голове.
Молоденькая дамочка всполошилась. Затрепетала
крыльями. Уронила шляпу. Эдя увидел длинные темные волосы, подхваченные золотым
обручем.
– Умоляю, больше ни звука, князек! Магия
и мое имя, произнесенное вслух! Этого достаточно, чтобы узнать…
– Что узнать?
– Тшш! Не так громко! Я не глухая! И
почему вы, великаны, всегда так орете? Поверь, самые простые слова имеют
гораздо больше силы и смысла, если произносишь их шепотом.
– А?.. Чего?.. – не понял Хаврон.
Нетерпеливо отмахнувшись от Эди, незнакомка
торопливо сложила веер, перевернула его и – в руках у нее оказалась волшебная
палочка, которая заканчивалась хрустальным шаром. Внутри шара с сухим
неприятным треском перекрещивались фиолетовые молнии.
– Магическая палочка-веер пятиударного
действия… Ни один лопухоид не должен касаться шара, если, разумеется, в его
планы не входит стать пеплом… Даже смотреть лишний раз не следует. А теперь
минутку терпения, вагон понимания – я экранирую пространство!.. –
предупредила фея.
Она обошла комнату и поочередно коснулась
палочкой всех стен и пола. Эдя слышал сухое потрескивание. Лишь однажды ему
померещилась прозрачная стена, тонкая, как кисея, слившаяся с основной стеной
комнаты. Но скорее всего это был обман зрения. Последней настала очередь
потолка. Трепеща прозрачными крыльями, фея взлетела и коснулась его.
– Уф! Теперь я спокойна. Если они не
засекли меня раньше, то я в безопасности. А, герцог-переросток? Что ты
думаешь? – спросила Трехдюймовочка, успокаиваясь.
Эдя молча проглотил сомнительный титул.
Порхая вокруг, фея внезапно заинтересовалась
его лицом.
– Ах, мил-человек! Как можно так небрежно
относиться к своей физиономии? Лицо дается лишь один раз. Удивляюсь я вам,
мужчинам! О чем вы только думаете? Неужели нельзя наносить удары по
какому-нибудь другому месту?
– Похоже, нельзя, – проворчал Эдя.
– Ах-ах-ах! Зачем же таким колючим
голосом? Твоей маме стоило больше любить тебя в детстве, князек!
– Она меня и так любила.
– Поверь, мне лучше знать. Твоя мама
больше любила твою сестру. Это заметно по маленькой морщинке чуть выше
переносицы. И по рисунку на сетчатке твоего левого глаза. И не спорь со мной,
лопухоид!
– Как ты меня назвала? –
любознательно переспросил Эдя.
Он никогда не упускал случая пополнить свой
богатый словарь бранной лексики.
– Прости, князек! Я забыла, что ты
непосвященный. Выкинь все из головы! Позволь, я займусь твоим лицом… У меня
большой опыт. Пару раз я присутствовала при изготовлении мумий. Ты выглядишь
чуть лучше, но такой же бледненький… Ты часом не мертвяк, нет?
Не прибегая к волшебной палочке, фея коснулась
лица Эди легкой ладонью. Он ощутил покалывание, а в следующий миг
Трехдюймовочка уже сидела на краю шкафа и как ни в чем не бывало болтала
ногами.
– О, какая прелесть! Уже не болит, не так
ли? Никаких следов не будет! Даю пожизненную гарантию. Попутно я убрала с зубов
пару пятнышек кариеса, избавила тебя от прыщей, ушной серы и перхоти! Ну и от
кое-чего другого по мелочи! – похвасталась она.
Эдя метнулся к зеркалу. Из зеркала на него
воззрилось нагловатое, небритое, но очень здоровое и довольное лицо, которое в
равной степени могло принадлежать брачному аферисту и трубачу провинциального
оркестра. Фея не шутила. Она убрала все лишнее: нездоровую синеву под глазами,
следы кулаков Феликса и даже бестолковую родинку у правой брови. Стоя у
зеркала, Эдя торопливо просчитывал все плюсы обладания собственной феей. Плюсов
было море, но и минусов, правда, тоже. Главные минусы Эдя связывал с теми, кто
разыскивал фею. Подумав об этом, он покосился на телефон, соображая, не
звякнуть ли 000-00-00, но эта предательская мысль задержалась у него не дольше,
чем на секунду. Менять живую и всемогущую фею на какие-то бубличные дырки!..
Это уж увольте!
Хаврон как человек принадлежал к
распространенному ныне типу корыстных и циничных, однако в душе был даже слегка
идеалистом. Правда, скажи кто-нибудь ему нечто подобное, Эдя скорее всего
передернулся бы от омерзения и принялся бы протестовать.
– Я тебя никому не отдам! Ты
сокровище! – воскликнул Эдя.
Трехдюймовочка одарила его снисходительной
улыбкой.
– Спасибо. Мне уже говорили такое. Хотя я
слышала и обратное. Особенно со стороны неблагодарных конкурентов. Они обвиняют
меня во всевозможных преступлениях.
Хаврон помрачнел.
– За твое «спасибо» я не скажу тебе
«пожалуйста». А за что тебя разыскивают? – спросил он, проверяя.
– Дорогой великанчик! – сказала фея,
мило картавя. – Запомни это однажды и больше не повторяй ошибки. Если ты
увидел афишу, то потому лишь, что я сама этого захотела…
– То, что в афише, правда?
– Разумеется. Незаконные предсказания
будущего – полбеды. На это долго смотрели бы сквозь пальцы, если бы не другой
мой проступок… Я помогла похитить артефакт, – сказала Трехдюймовочка.
– Это уже интересно. И как же ты это
сделала? – спросил Хаврон.
Фея быстро взглянула на него и наморщила лоб.
– Однажды вечером ко мне явился
закутанный в плащ человечек. Я даже лица его не разглядела. Что-то такое мелкое
и незначительное. Он принес мешочек алмазной пыли и потребовал у меня
заговорить ее. Алмазная пыль, видишь ли, отличная вещь. Большинство артефактов
защищены от телепортации и от кражи, однако если посыпать их алмазной пылью, на
которую наложена магия фей, артефакт можно унести без особого риска…
– Типичная подстава! Зачем же ты
согласилась?
Трехдюймовочка вспорхнула и перелетела на
подоконник.
– Я не могла отказаться. Когда-то
давным-давно один маг спас мне жизнь. В благодарность я подарила ему кольцо и
пообещала, что исполню любую – даже самую невероятную – просьбу того, кто
покажет мне его. И вот в тот вечер мне вернули мое кольцо и напомнили об
обещании в ультимативной форме.
– А почему ты не отказалась?
– Ты глуп! Магические обещания нельзя
нарушать! Даже темные маги вынуждены держать слово, если уж его дали… – с
раздражением отвечала Трехдюймовочка.
– К тебе пришел он? Тот, что спас тебя?
Фея замотала головой так решительно, что едва
не потеряла шляпу.
