Не церемонясь, валькирия повернула голову
домового кикимора туда, куда смотрела сама. В том месте пространства, где они
находились только что, возник длинный розовый надрез, похожий на сабельный удар
по холсту. Его края надрывались и заворачивались. Изнутри било красное закатное
сияние. Близко расположенные листья кленов вспыхивали и обугливались от
невыносимого жара.
«А я еще надеялась одурачить Глиняного Пса!
Как же мало ему потребовалось времени, чтобы взять след!» – подумала Ирка,
сжимая в руке скатанную в трубку картину.
– Хозяйка должна отпустить монстра! Он
будет штопать! – засуетился Антигон.
Рванувшись из рук Ирки и едва не оставив у нее
в ладони один из бакенбардов а la Ноздрев, Антигон отважно бросился к надрезу.
Валькирия увидела, как он торопливо отворачивает ворот, и вот в руках его
поблескивает большая сапожная игла.
Этой иглой, что-то нашептывая и причитывая,
Антигон принялся поспешно штопать надрез. Жар его не смущал. Ирке это казалось
бессмыслицей, нельзя же в самом деле заштопать воздух, да еще иглой без нити!
Однако кикимор явно знал, что делает. Если с одной стороны надрез продолжал
расширяться и расти, точно трещина на арбузе, то с другой, где работал Антигон,
определенно затягивался.
Вначале Ирка очень туманно понимала замысел Антигона.
На что он надеется? Ну появятся еще два надреза или три, а то и целых пять. Все
сразу не заштопаешь. Однако новых надрезов почему-то не возникало, и валькирия
внезапно поняла, что ткань миров вовсе не такая уж тонкая, как кажется на
первый взгляд. Чтобы прорвать ее, нужна чудовищная магическая сила, собранная в
единственном месте. И если прорыв не удастся, и Антигон возьмет верх, то чтобы
вновь собрать эту силу и располосовать ткань миров, понадобится не час и даже
не два. К тому же надрез через какое-то время начнет зарастать и сам, без
помощи Антигона, и именно этого момента и ждет домовой кикимор.
Где-то за границей мира ворочался и все никак
не мог прорваться гневный и безгласый Глиняный Пес. Ирка видела, как
натягивается и ходит волной алый надрез.
– Знай чокнутого штопальщика, Лысая Гора!
Не будете обижать тухлую хозяйку паршивого Антигона! – с крайним азартом
восклицал ее слуга.
Домовой работал быстрее, чем надрез успевал
расширяться, и Ирка восторжествовала. Решив, что победа уже у них в руках, она
выскочила из своего убежища. Однако радость оказалась преждевременной. Игла
выскользнула из пальцев раздухарившегося Антигона и упала в траву.
Кикимор наклонился за иглой, и это спасло ему
жизнь. В почти затянувшийся разрез с разгону прорвался один из каменных
склепов. Его массивная крышка, выставленная вперед как таран, треснула от
мощного удара. Склеп промчался над Антигоном. Кикимор, сбитый с ног потоком
воздуха, обиженным мячиком укатился в заросли.
Склеп круто развернулся, выпустив огненную струю,
и застыл, с высокой колокольни наплевав на законы лопухоидной физики и прочей
ботаники. На его позеленелых краях рыдали над урнами безутешные вдовы, и
барельефные ангелы с мечами отгоняли от гипотетического усопшего духов тьмы. В
склепе на деревянной скамье сидел молодой магфицер в шляпе с широкими полями. С
ним рядом примостился низколобый пепелометчик с лицом багровым и опасным своей
хронической глупостью. Чувствовалось, что маг с таким лицом вначале палит, а
потом думает. В ногах пепелометчика подпрыгивал десантный гном, такой
низенький, что виден был лишь большой багровый нос. Оружием десантного гнома
были пара метательных кинжалов, пропитанных ядом, и глиняная трубка с мыльными
пузырями. Возможно, у того, кто видел эти пузыри впервые, и возникало желание
хихикнуть, зато никогда после у него вообще уже не было никаких желаний.
Сглаздаматчики, которые обычно, точно тараканы
усами, шевелили стволами своих сглаздаматов, отсутствовали. Их слизнуло, когда
склеп проходил сквозь сузившийся проход в ткани миров.
В кормовой части склепа помещался боевой маг с
пегой бородой и хрустальным шаром в руке. В этот шар он немедленно поймал
Иркино отражение и, пыхтя, манипулировал с ним, шевеля скрюченными пальцами
правой руки. Валькирия видела это, но не испытывала пока ничего, кроме
раздражения и желания накормить этого типа его же бородой.
Пепелометчик торопливо разворачивал ствол. На
его круглом лице расплывалось удовольствие затюканного дебила, которому вот-вот
разрешат кого-то шлепнуть.
Магфицер в шляпе с полями оглянулся. Дыра в
ткани миров почти затянулась. Розовое сияние выцветало. Ночь зализывала порез,
как собака раненую лапу. Ясно было, что Глиняному Псу и остальным склепам уже
не прорваться.
Однако даже при таком раскладе Ирка с
Антигоном оказались вдвоем против трех магов и гнома и не смогли бы спастись
бегством от маневренного склепа. Магфицер повернул свое высокомерное лицо к
Ирке. Под носом прыгали куцые, не сомкнувшиеся еще, крылья редких усиков.
– Кк-к-к-кеу! – произнес магфицер,
пытаясь сурово откашляться, но давая голосом петуха. Он, как видно, слегка
заикался, и ему требовалось разгонное время, чтобы заговорить. – И-именем
Бессмертника Кощеева, г-главы Магщества Продрыглых Магций, приказываю тебе,
в-валькирия, отдать картину! Она нужна нам, ч-чтобы схватить беглеца!
– Ничего я не знаю. Я ребенок я. И логика
у меня женская-я, – работая под дурочку, сказала Ирка.
Магфицер ее не заботил. Куда больше ее
беспокоили пегобородый маг, человек, видно, опытный, и по жизни контуженный
пепелометчик, непредсказуемый в своей глупости. Глазами она оценивала
расстояние до ближайшего толстого дерева. Эх, жаль, что превращение в волчицу
занимает несколько минут! Рвануть бы сейчас в лес со скатанным в трубку холстом
в зубах. Но чего нет – того нет.
– Твой приятель на мотоцикле схвачен! У
него оказалась лишь рама!.. Пес взял твой след!
– Схвачен? Тогда, может, скажете, как его
зовут? – усомнилась Ирка. Интуиция подсказывала, что Эссиорх на свободе.
– Его допрашивал н-не я!
– Да уж конечно. В этом я почему-то не
сомневаюсь! – снисходительно сказала валькирия.
Пегобородый маг ухмыльнулся. У него, как у
всякого умного подчиненного, явно были свои заморочки с начальством.
– Н-неважно! Ты нарушаешь закон,
с-светлая! Стражи не должны вмешиваться в дела м-магов! – настаивал
магфицер.
– Я не страж. Я валькирия, –
возразила Ирка.
– Валькирия на службе у света! Значит, по
закону – ты страж, – напирал магфицер.
Ирка фыркнула, не теряя из поля зрения ствол
пепеломета. Антигон, тряся головой, уже выползал на четвереньках из кустарника.
