– Я и без магии кое-что умею, –
ответила фея хладнокровно. – Поди сюда, великанчик! Мы будем выковывать из
тебя человека! Заготовка, конечно, неважная, но я справлюсь! Только попробуй
стать после этого пажом моей идиотки-сеструхи! Я изобрету самую лютую казнь!
Превращу в крышку от кастрюли! Ты будешь слышать десятки прекрасных запахов, но
ни разу не сможешь поесть.
Эдя, сомневаясь, все же отставил чемодан и
приблизился.
Двухдюймовочка решительно стащила с ноги туфлю
и трижды энергично стукнула каблучком о край стола. Каблук отскочил. Хаврон
увидел, что он крепился на секретной пружине. Внутри каблука был тайник.
Двухдюймовочка подставила ладонь. Из каблука выкатилась темная маленькая
горошина.
– Надо же! Осталась! А то я уже беспокоилась,
не скормила ли ее кому-нибудь моя хамка-сеструндия!.. Хм… Темная какая стала…
Вроде была светлее… – заметила фея, подозрительно разглядывая пилюлю.
– Это еще что такое? – спросил Эдя.
– Боевая пилюля берсерка. Удесятеряет
силы. Увеличивает мужество. Зрение у тебя станет как у рыси, а боли ты не
будешь чувствовать вообще. Тысячу лет назад такие пилюли оптом и в розницу
поставлялись берсеркам. Комиссионеры хитростью выманивали их у фей и продавали
викингам в обмен на эйдосы. Вот жуки навозные, а?
Хаврон хмыкнул. Искушение размазать Феликса и
его мальчиков по стене охватило Эдю нешуточное, особенно если учесть, что от
природы он был существом умеренно мстительным и довольно злопамятным. Бить его,
конечно, было можно, но только крайне осторожно, чего не учел Феликс.
– Ты ничего не путаешь? –
поинтересовался он.
– Обижаешь! Впрочем как хочешь… –
нахмурилась фея, делая вид, что собирается спрятать пилюлю обратно в каблук.
Протестующе замычав, Хаврон схватил пилюлю
берсерка у нее с ладони. Темная сморщенная горошина ему совсем не нравилась.
– Водой надо запивать или как? –
деловито поинтересовался он, понюхав пилюлю.
– Ну если хочешь стать утопленником…
Шучу, шучу! Запивай, если так проглотить не можешь! Для магии это
фиолетово, – заверила его Двухдюймовочка. – Погоди, не глотай! Тут
есть одна закавыка! Для великанчика твоего размера нужно две пилюли, у меня же
только одна.
– Хочешь сказать: не подействует? –
разочаровался Хаврон.
– Почему не подействует? Подействует как
миленькая! Но только на десять минут вместо обычного часа. Потом ты вновь
станешь прежним. Так что не сдуйся раньше времени.
Сжимая пилюлю в ладони, Хаврон нервно уселся
на чемодан. Его точили сомнения. Железные кулаки Феликса представлялись ему еще
более ужасными, чем когда-либо. А вдруг фея ошибается? Вдруг горошина сработает
не сразу, или он слишком тяжелый, или еще что-то, неучтенное, но веское,
перечеркнет его планы?
Не усидев на месте, он вскочил и принялся
шагами мерить комнату. Двухдюймовочка пару раз для моциона облетела вокруг люстры,
а после перебралась в холодильник и принялась проедать дыры в сливочном масле.
Вскоре она так объелась, что потеряла способность летать и потребовала у
Хаврона пересадить ее на стол.
– У меня остался всего час до
превращения! Должна же я подложить своей сеструхе свинью? Пусть у нее печень
болит и голова трещит с похмелья! Мы же будем радоваться жизни! А,
великанчик? – сказала она, похлопывая себя по животу.
Эдя промолчал, хотя, как брат с большим
стажем, к идее внутрисемейного вредительства отнесся глубоко положительно.
Примерно через четверть часа Эдя подошел к
окну, и увидел, как из черного «БМВ», резко остановившегося у подъезда,
вылезают три маленькие фигурки. Отсюда они казались не крупнее муравьев.
– Жаль, у меня на балконе нет мешка с
цементом. Я бы его нечаянно уронил! – проворчал Хаврон.
Ему уже ясно было, что бежать поздно. Момент
упущен. Отсиживаться в квартире тоже бесполезно. Надо или принимать бой, или
огребать неприятности. Сунув пилюлю берсерка за щеку, но пока не глотая ее, он
побрел к двери. Находившаяся во рту горошина в первый миг показалась ему
безвкусной, а после начала чувствительно печь щеку, точно он положил в рот
горячую гайку.
Боясь, как бы она совсем не раскалилась, Эдя
попытался проглотить ее. Бесполезно. Пилюля разогрелась еще больше, обжигая
язык и нёбо. Кроме того, она выросла вдвое и продолжала раздуваться. Желудок
сразу скрутило. Эдя едва не завопил. Ему чудилось, что в рот ему попала
невыносимо горькая красная перчина.
– Глотай скорее, дурак! Магия уже
действует! Задай им жару! – завопила Двухдюймовочка.
Хаврон принялся старательно глотать, давясь,
кашляя и помогая себе рукой. Пилюля прыгала у него во рту как безумная,
охватывая рот точно огнем. Теперь она была размером со сливу.
В дверь требовательно позвонили. Эдя с натужным
рыком дернул ее на себя, и тотчас кулак Феликса врезался ему в скулу. Уже в
полете Хаврон ощутил, как пилюля проскочила-таки ему в горло, и задохнулся от
невыносимого жара.
Феликс и оба его спутника протиснулись в
квартиру. В маленьком коридорчике им было тесно. Бывший матрос склонился над
лежащим Хавроном и проницательно посмотрел на него.
– Деньги есть? Денег явно нету! И что мы
будем с тобой делать? Немножко убивать?! – сам у себя спросил Феликс.
Его брюхо по-прежнему сползало на ремень. Даже
белая водолазка была, похоже, все та же. Запах пота забивался запахом
дезодоранта. Руки бывшего матроса были пусты, однако Эдя заметил, что стоявший
у него за спиной громила держит в руке небольшую бейсбольную биту из тех, что
скромные офисные сидельцы возят в багажниках иномарок.
Эдя молчал, ощущая, как внутри у него бушует
пламя. Желудок сжимался, пытаясь исторгнуть его. Вот, собственно, и все.
Никакой запредельной воинственности Хаврон не ощущал. Более того, он внезапно
ослабел и теперь мечтал только об одном: открыть кран и, туша внутренний жар,
заглатывать холодную воду.
«Вот блин! Неужели это и есть состояние
берсерка?» – подумал он, бросая косой взгляд на стол в кухне. Он был пуст. Фея
исчезла. Столбик Эдькиной отваги сполз ниже нулевой отметки и окончательно
затерялся в зоне низких температур.
«Поняла, что подставила меня с пилюлей и
смылась! Очень трогательно с ее стороны! Ну попадись ты мне когда-нибудь!» –
подумал Хаврон обреченно.
Тем временем один из спутников Феликса, тот,
рыжевато-медный, прошел в комнату. Его кривоватая прочная нога споткнулась о
чемодан.
– Опа, Феликс! Ты видел? Мышка пыталась
удрать! – крикнул он.
Толстяк нахмурился.
