Незнакомец едва касался ногами земли, покачиваясь на ремнях, продетых сквозь кожу груди и спины и закреплённых другими концами на четырёх вертикальных шестах, воткнутых в землю. Ноги незнакомца были туго стянуты верёвкой.
– Уф! – выдохнул из себя Лунный Свет и потерял сознание, испытав внезапную боль в груди и спине.
Когда он пришёл в себя, над ним склонилось морщинистое лицо Безумного Медведя. Дождик продолжал капать, мягко постукивая по обвисшим полям шляпы на голове старика.
– Я помогу тебе спуститься вниз, – сказал Безумный Медведь, – мне кажется, что тебе пора вниз.
– Я видел, – прошептал мальчик.
– Очень хорошо. Мы обсудим это позже.
– Я видел, – глаза Лунного Света горели, – у меня было видение!
– Это великая честь, мой сын. Не каждый получает видение.
– Я думаю, что видел истязание, через которое мне надо пройти. Но это не обычная Пляска Солнца. Я видел человека, который не танцевал, а просто висел на ремнях… Два ремня продеты сквозь грудные мышцы, два ремня – сквозь плечи… И кто-то раскачивал его… Я видел это…
– Если ты готов пойти на это, то так тому и быть. Они осторожно спускались по склону холма, придерживаясь за мокрые древесные стволы.
– Когда я могу приступить? – спросил мальчик.
– Сегодня ты отдохнёшь и расскажешь мне всё очень подробно. Я должен знать, что ты слышал во время поста, что видел, какие мысли приходили к тебе. Всё это очень важно, всё имеет серьёзное значение, сын. А завтра я подготовлю место для того, чтобы ты воплотил твоё видение в жизнь…
Старик остановился и устало прислонился к сосне, шершавая кора которой была покрыта смолой. Его взор устремился в сторону посёлка, утыканного конусами палаток, квадратиками деревянных строений и полосками заборов.
– Я хочу предупредить тебя, сын, чтобы ты никому не говорил о твоём намерении пройти сквозь самоистязание. Никто не должен знать, что ты намерен проколоть свою плоть. Ты понимаешь, о чём я говорю? Белые начальники хотят, чтобы наша религия умерла, поэтому сажают в тюрьму каждого, кто готовится к Пляске Солнца. Я уже стар, мне нечего бояться наказаний.
– Я буду молчать, дедушка.
– На твоей груди останутся шрамы на всю жизнь. В далёкой школе белых людей они помогут тебе почувствовать себя воином и придадут уверенности в самых трудных ситуациях.
– Я всё понимаю, дедушка.
– Хорошо. Надо идти дальше.
АКИЧИТА НАЖИН
Его рассказ в переводе Уинтропа Хейли
Васичи очень строго следили за тем, чтобы мы не проводили священных церемоний. Нам не разрешалось устраивать Танец Солнца, мы не могли проходить Обряд Очищения
[50]
. Этим они сразили нас больше, чем всеми своими победами на поле боя. Они подрубили наши корни.
Когда Безумный Медведь усыновил мальчика по имени Мокрые Руки и назвал его Лунным Светом, то есть дал ему имя своего погибшего сына, он позвал меня ещё раз и сказал, что мальчик намерен пройти через истязание плоти. Я очень удивился, потому что знал, насколько сурово нас могли наказать за эту церемонию. Но Медведь объяснил, что мальчик получил видение, которое показало ему, что надо делать. Мы не взяли с собой никого. Присутствовал только Лунный Свет, Медведь и я. Медведь заранее установил четыре шеста, между которыми должен был повиснуть мальчик. Это был очень древний способ самоистязания. Я не видел ни разу за время моей жизни, чтобы кто-нибудь из наших подвешивал себя. Обычно плясали вокруг столба.
Но таково было видение Лунного Света.
Два ремня были вдеты у него под кожу груди, а два – под кожу спины, ближе к плечам. Кроме того, Лунный Свет велел связать ему ноги. Он висел ровно два дня, а кожа всё растягивалась и растягивалась.
Его мучения были страшными. В конце концов кожа лопнула, и он упал лицом на землю. Да, ему пришлось тяжело, но он проявил настоящее мужество, хотя был совсем юным. Он измучился, но чувствовал себя счастливым.
– Теперь я стал истинным Лакотом, – сказал он, когда силы вернулись к нему.
В течение пяти дней после этого мы оставались за пределами резервации, так как не могли позволить Лунному Свету появиться в деревне в истерзанном виде. Его рваные раны говорили сами за себя. Если бы кто-либо увидел его перевязанным, то непременно догадался бы о причине. А слухи разлетаются с быстротой молнии. Поэтому мы решили переждать в лесу.
Когда мы были уже почти у резервации, мы увидели внезапно появившийся полицейский патруль и сразу залегли в траве. Едва мы опустились на землю, я услышал хорошо знакомый мне звук змеиной трещотки и понял, не поворачивая головы, что справа от меня притаилась в зарослях гремучая змея. Я не посмел достать нож и убить им змею, так как боялся привлечь к нам внимание полицейских, которые остановили коней в нескольких десятках шагов от нас. Но змея лежала слишком близко, чтобы не обращать внимания на предупреждающее движение её гремучего хвоста. И тогда я принялся осторожно собирать ртом полынную траву и пережёвывать её душистые листья. Когда во рту набралось много пахучей зелёной слюны, я повернул медленно голову и плюнул в змею. Мне пришлось повторить это несколько раз и пару раз моя слюна ударила змею в голову. В конце концов гремучка уползла, не тронув никого из нас. Вскоре уехали и полицейские, и мы спокойно добрались до наших домов.
