Прежде чем уйти, она на минутку заходит в соседнюю комнату, своего рода пристанище для службы экстренной психиатрической помощи: складная кровать, простой сосновый стол и стулья, окно, выходящее на парковку. Пятнадцать квадратных метров, предназначенных для дежурного психиатра. Сегодня там дежурил Жером Каплан, интерн второго года в клинике Фрейра. Он как раз повесил халат и натягивает вылинявшую джинсовую куртку. Он улыбается, увидев Жюли, они пожимают друг другу руки. Каплан высокий, худой, у него красивые темные волосы, а главное — он на десять лет моложе ее. Ему всего двадцать семь. Она, в свою очередь, вежливо улыбается.
— Ну, как прошло дежурство?
— Сегодня спокойно… Один шизик и одна попытка самоубийства. Кстати, хорошо, что вы здесь.
Жюли машет рукой в сторону парковки за его спиной:
— У меня выходной, я просто заехала. Завтра, ладно? Хочу поехать поспать.
— Я тоже. Но это ненадолго.
Жюли вздыхает:
— Ну, ладно…
Она показывает на фиолетовую кружку, стоящую среди других кружек с инициалами:
— Люк Грэхем на месте?
— Нет, сегодня он не дежурил.
Люк Грэхем, как и остальные психиатры Регионального клинического центра, работает в клинике Фрейра, в трехстах-четырехстах метрах отсюда. Однако он регулярно берет ночные дежурства в отделении скорой помощи Салангро, где занимается больными, поступающими по поводу скорее психиатрических расстройств (срывов, буйного или антиобщественного поведения), чем травм.
— Вы хотите повидаться с ним по какому-то конкретному поводу?
Жюли сует руки в карманы куртки.
— Нет, нет… Я просто… увидела эту фиолетовую кружку.
Каплан, судя по всему, понимает.
— Ах да, история с этим больным… Вы знаете, что вся скорая помощь уже в курсе?
Конечно. Буйнопомешанный, размахивая фиолетовой кружкой, запер сотрудницу социальной службы и психиатра, застав их за разговором в этой самой комнате, — такое не может пройти незамеченным.
— Я бы предпочла, чтобы об этом не говорили.
— Здесь стены такие же тонкие, как в больнице Фрейра.
Каплан открывает историю болезни:
— Ну так вот, больного зовут Клод Дехане, ему пятьдесят семь. Доставлен сюда бригадой скорой помощи прямо из Арраса. Два удара ножом в грудь.
— А что, в Аррасе нет больницы?
— Есть, но эти ножевые ранения… он сам себя порезал. Они сразу же подумали о Фрейра, решили, что у больного расстройство или нестабильность психики. Проблема в том, что Клод Дехане хочет уйти. Он психиатров на дух не выносит. И удержать его невозможно. Поведение совершенно неагрессивное, он в полном сознании, мыслит логично…
Жюли берет историю болезни, надевает очки и читает по диагонали:
— «До восемьдесят второго года — известный репортер… Живет на ферме под Аррасом… В конце восемьдесят второго консультировался у психиатра в больнице Святой Анны… Добровольный курс лечения, прерванный через пять недель… Лечение у психиатра по поводу… — Она прищуривается. — …Торможения полового влечения, а также психической травмы, полученной во время резни в Сабре и Шатиле, в Ливане».
— Судя по всему, он был там в качестве репортера… Наверное, все видел.
— Хм-м… А известно, почему он прервал лечение?
— Нет.
— Дети? Жена?
— Это не указано. А он не очень-то разговорчив.
Она отдает ему историю болезни и снимает очки.
— А вы сами думаете, что ему следует провести несколько дней во Фрейра?
— Попытка самоубийства в его возрасте — неважный симптом. Велик риск, что, как только он выйдет, повторит попытку.
Жюли показывает на кофеварку:
— Сделаете мне покрепче, и сходим к нему?
— Отличная штука эта ваша кофеварка. Повезло вам.
Жюли одобрительно улыбается:
— Стоит всего ничего, а служит вечно.
Каплан наполняет фиолетовую кружку и протягивает ее Жюли. Выпив кофе, они идут к лифту. Жюли поправляет волосы перед зеркалом.
— Завтра мне все-таки придется зайти в отделение Люка Грэхема. Я привезла в «скорую» больного, вполне вероятно, его переведут в Фрейра. Люк, надеюсь, не в отпуске?
— С тех пор как вы тут работаете, вы хоть раз видели, чтобы у Люка был отпуск?
— За последние полгода — нет.
— Он будет на месте. Но, кроме него, в Фрейра есть и другие психиатры, вы в курсе?
Дверь лифта открывается, и это позволяет Жюли выпутаться из неловкой ситуации. Она останавливается перед палатой Клода Дехане.
— Если ему не нравятся люди в халатах, вам лучше подождать меня здесь… — говорит она и входит в палату одна.
Клод Дехане, лежа на кровати, медленно поднимает правую руку и трогает толстую повязку у себя на груди.
Жюли, держа перед собой сумку, подходит поближе.
— Вам не надо бы столько двигаться.
— Кто вы? — спрашивает отец Алисы, поворачиваясь к ней.
— Жюли Рокваль. Я работаю в связке с больницей. Как бы это сказать… в общем, играю роль моста между больницей и внешним миром.
Клод поворачивается к окну. Долгое молчание.
— Когда я смогу выписаться? У меня две коровы, они сдохнут от голода.
— Если все будет хорошо, вас выпишут дня через два-три. Не волнуйтесь за коров. Вы всегда можете позвонить, кому сочтете нужным. Как вы себя чувствуете?
— Как человек, которого ударили ножом.
Клод садится на кровати, его лицо напряжено, под черными глазами явственно проступают морщинки. Жюли тоже присаживается на край кровати и ставит сумку на пол.
— Вы припоминаете что-то конкретное?
— Ничего.
— Жалко.
Жюли встает, придвигает стул, устраивается в углу палаты. Потом достает из сумки ноутбук. Клод заинтересованно наблюдает:
— Что вы делаете?
— Простите, я занимаю вашу палату.
Больше не обращая на него внимания, она поворачивается к нему спиной и начинает изучать документы в компьютере.
Клод не сводит с нее глаз. Ему невыносимо слышать стук клавиш. Проходит несколько минут, и он спрашивает:
— Если я вам расскажу, вы уйдете?
Она не отвечает. Клод размышляет несколько секунд.
— Я ударил себя ножом вчера вечером, если вам интересно. Я сидел на крыльце, лицом к коровнику, и ударил себя прямо в грудь. Два раза, очень сильно.
Жюли опускает крышку ноутбука и поворачивается к нему.
Он повторяет ее движение и стискивает зубы. Боль просто ужасная.
