Они зашли в гардеробную, где были сложены стопками упаковки со стерильными костюмами. Фекамп выбрал одну и протянул Люси:
— Наденьте, думаю, размер вам подойдет. Мы сейчас отправимся в отдел с белыми залами и стеклянными перегородками. Площадь отдела — больше ста квадратных метров, воздух у нас постоянно прогоняют через пять фильтров, температуру поддерживают круглосуточно на уровне двадцати двух градусов, а все помещение несколько раз в день моют хлоркой.
Люси повиновалась. Желая окончательно убедить ученого, что перед ним полицейский, она вынула из кармана куртки пистолет.
— Я могу взять его с собой? Нам не надо будет проходить через рамки с металлоискателем или еще какие-то в этом роде?
Ученый сглотнул слюну, не спуская глаз с оружия.
— Нет-нет, пойдемте. Скажите, ваш пистолет заряжен?
— А вы как думаете?
Люси сунула оружие в задний карман джинсов, отправила следом за ним мобильник.
— Идеальное изобретение для вашей работы, — вздохнул Фекамп. — А я ненавижу мобильные телефоны: нам неизбежно придется расплачиваться за то, что не ждем милостей от природы, а берем их, и меняем свое поведение в угоду таким вот дьявольским штучкам.
«Вот тебе еще один урок!» — подумала Люси. Не ответив, она принялась облачаться в костюм, бахилы, резиновые перчатки, маску, шапочку, в каких оперируют хирурги.
— Что такое палеогенетика? Чем конкретно вы занимаетесь?
Фекампу, похоже, до чертиков надоели эти переодевания, но движения его были точны, выверенны — еще бы, когда каждый день по многу раз делаешь одно и то же, заметила про себя Люси.
— Мы исследуем геномы биоразнообразия минувших времен, то есть занимаемся детальной картографией генов древней ДНК, добытой из ископаемых, возраст которых иногда составляет сотни миллионов лет. Благодаря тому что органические части костей и зубов сохраняются многие века, мы можем перескочить через время и разобраться в происхождении родов и видов, в их связи между собой, в их преемственности. Хотите конкретный пример? Всегда считалось, что причиной смерти египетского фараона Тутанхамона был несчастный случай, и только палеогенетикам удалось установить, что он был инфицирован паразитом plasmodium falciparum, вызывающим смертельные формы малярии, а попутно выяснить, что у фараона было несколько генетических отклонений, выражавшихся в болезни костей и косолапости. Мало того, ДНК Тутанхамона пролила свет и на его происхождение: он оказался вовсе не сыном Нефертити, а сыном родной сестры своего отца, Эхнатона, то есть продуктом инцеста.
— Думаю, эта информация порадовала бы «Вуаси»… Если я правильно поняла, ваша техника и ваши методы вскоре способны будут возродить динозавров, верно? Извлечь эту пресловутую ДНК из костей или скорлупок окаменевших яиц, клонировать и — готово?
— Ох, нет! Мы еще чрезвычайно далеки от подобного, ведь чаще всего ДНК поступает к нам в крайне малых количествах и в очень плохом состоянии. А как можно сложить пазл из тысячи кусочков, если недостает девятисот девяноста? И всякий раз, как мы приступаем к новому исследованию, нам приходится преодолевать длинную полосу препятствий. Правда, с людьми изо льда нам невероятно повезло: все тела прекрасно сохранились, куда лучше, чем египетские мумии или знаменитый Эци, найденный в 1991 году в Тирольских Альпах. Поскольку пещера, в которой нашли наших людей, была закупорена, туда почти не поступал кислород, бактерии не могли размножаться, ну и от непогоды и климатических изменений они тоже были защищены. Разумеется, ДНК — вещь стабильная, но ведь не вечная. Ее разрушение начинается сразу же после смерти особи. Она распадается на фрагменты, и некоторые из букв, несущих в себе генетическую информацию, мало-помалу перестают читаться.
— Те самые Г, А, Т и Ц?
— Да-да, те самые. Ступеньки лестницы рушатся. Скажем, последовательность ТГААЦА, расположенная на одном из витков спирали ДНК, может из-за повреждения быстро превратиться в ТГГАЦА, что меняет и сам генетический код, и его интерпретацию. В языке ведь точно так же: поменяйте местами буквы — и перед вами окажется совершенно другое слово, например, вместо «ласка» — «скала», а вместо «верность» — «ревность». В неблагоприятных условиях десяти тысяч лет достаточно, чтобы полностью разрушилась последняя молекула ДНК. Но в нашем случае все оказалось иначе. Великолепное состояние мумий позволило нам извлечь из них первоклассную ДНК, а стало быть, мы смогли восстановить геном практически в его целостности.
Переодевшись, они направились к лаборатории.
— У вас сейчас появится неприятное ощущение в ушах: в лаборатории повышенное атмосферное давление, это делается для того, чтобы туда не могла проникнуть чужеродная ДНК ни в какой форме и загрязнить наш объект. Представляете, какой ужас: изучаешь неделя за неделей ДНК, а потом убеждаешься, что она — твоя собственная! Потому и приходится надевать такие костюмы. У вас не пропало желание зайти?
— Наоборот!
Ученый приставил к детектору свой беджик, и они вошли. У Люси тут же заболели уши, потом послышался свист, как будто скоростной поезд промчался через туннель. Попривыкнув к обстановке, она увидела четырех лаборантов. Те сидели, склонившись к мощным микроскопам и пробиркам с реагентами для выделения ДНК из биопроб, и были так сосредоточенны, что не обратили на новоприбывших ни малейшего внимания. На лабораторных столах стояли и лежали накрытые защитными колпаками объекты, каждый с этикеткой: клык пещерного медведя, осколок кости мадагаскарской птицы-слона. А подойдя к морозильнику со стеклянными стенками, Люси так и замерла…
— Детеныш мамонта?
— Конечно. Малышку зовут Люба, ее нашел в вечной мерзлоте Сибири один оленевод.
— Так выглядит, будто умерла вчера…
— Она замечательно сохранилась.
Люси стояла с открытым ртом перед животным, которое видела до сих пор только на картинках, и никак не могла оторваться от него. Эта лаборатория — просто какая-то пещера Али-Бабы с древними сокровищами. Потом они с Фекампом прошли вперед, и ученый продолжил объяснять ей, в чем заключается процесс получения ДНК из костей, зубов или тканей.
— Наша лаборатория — одна из лучших в Европе, — объявил он в заключение.
— Вы не любите мобильные телефоны, а при этом у вас здесь стоит самая что ни на есть современная аппаратура. Не очень-то все это экологично…
Фекамп, казалось, улыбнулся под маской, потом направился к большой железной двери.
— Живые существа — результат трех с половиной миллиардов лет поисков и развития, которым мы обязаны матушке Природе, иными словами — результат долгого процесса эволюции, которая устраняла все несовершенное и, наоборот, благоприятствовала всему, что работало. Геном пришел к нам через века, он представляет собой общее наследие человечества, которое мы должны завещать потомству. А мобильный телефон — всего лишь игрушка-однодневка.
Он открыл дверь.
На Люси дохнуло морозом.
