Внезапно Эссиорх открыл глаза и строго
взглянул на улиту. Та встревожилась, было, что он подслушал ее мысли, но – нет.
Хранитель спешил сообщить ей нечто другое.
– Едем! Кого-то твой Мефодий уже
нашел! – сказал он.
– Послушай, может, ты что-то объяснишь?
– Едем! – повторил Эссиорх
нетерпеливо.
Сивка-Бурка взревел. Улита едва успела
запрыгнуть сзади и обхватить Эссиорха за пояс. Несмотря на то, что момент был
явно неподходящий, ведьма неожиданно развеселилась. «Какой смысл грустить, если
от этого все равно никому не тепло, не холодно? Ну буду я рыдать в жилетку – и
что? Даф от этого лучше станет? Или валькирия добровольно свалится в
канализационный люк и прихлопнется крышкой?»– рассуждала она.
В результате всю дорогу Улита занималась самым
женским занятием из всех возможных – дразнила Эссиорха.
– Поехали в Санкт-Питерсбурх! А, пуся? Ну
что тебе стоит? Сделай своей девушке приятное! – предлагала она.
– Ты что там не была?
– Почему не была? – удивилась
Улита. – Как-то мы ездили туда с Мамаем! Вообрази, он так ни разу и не
вышел из машины. Настоящий идеальный технарь! Сложно поверить, что когда-то он
был ханом. Сидел себе небось на коврике и дул кумыс. Ну поехали, а?
– Хочешь в Питер – телепортируй! –
огрызнулся Эссиорх. Он как раз делал крутой поворот – такой рискованный, что
можно было сорвать номер с грузовика, под носом у которого они пронеслись.
– Нет уж, сам телепортируй! На мотике! Я
хочу всю дорогу прижиматься щекой к твоей кожаной спинке. А иногда закрывать
тебе глазки ладошками.
– Вот так! Ой какие у тебя горячие щечки!
Погрей мне ручки!
Байк завихлял по дороге.
– А-а, грешница невежественная! Я ничего
не вижу! Мы же врежемся! – завопил Эссиорх.
Улита убрала руки.
– Невежественная грешница – это на вашем
языке дура, да? Тогда я обиделась глубоко и надолго! – предупредила она.
– Лучше объяви мне бойкот минут на
десять!
– Э-э, хитрый какой! А вот на это даже не
рассчитывай! лучше я накажу тебя иначе: десять минут непрерывной говорильни и в
финале поцелуй в ухо! – упрямо сказала Улита.
– О нет! – простонал
хранитель. – Я этого не переживу! Ты садистка!
– Всего лишь скромная ведьма. Переживешь
как миленький, не сомневайся!
Эссиорх кое-как выровнял мотоцикл.
– Невероятно, что все это происходит со
мной. Окружающим водителям мы, должно быть, кажемся заблудшими безумцами,
склонными к суициду! – проворчал он.
– Как-как ты сказал? Это все из словарика
света? Идиотами, то есть, да? – любознательно уточнила Улита.
– Что ты несешь? Что это за аккузативус
кум инфинитивум? – поморщился Эссиорх.
Около длинного дома он остановил мотоцикл и
подождал, пока Улита слезет.
– Приехали! – сказал он и, вглядевшись
во что-то, грустно добавил: – И опоздали! На дорожке тесно стояли люди. Когда
подъехал мотоцикл, все лица разом повернулись в сторону Улиты и Эссиорха.
– Кто это? – спросила Улита нервно.
– Валькирии, – пояснил Эссиорх.
– Суровый народ.
– Еще какой суровый. Есть такая работа –
служит свету. В лишениях их радости, в ограничениях – счастье, –
удовлетворенно произнес Эссиорх.
– А-а, ну да... Типа у каждого в жизни
свой крест и свой воздушный шарик, – сказала Улита.
Шутка прозвучала натянуто. В мире слуг мрака о
валькириях ходили легенды. Говорили, что они беспощадны к созданиям тьмы и
никогда не оставляют в живых тех слуг мрака, кому хотя бы случайно пришлось их
увидеть.
На всякий случай Улита взяла Эссиорха под
руку, чтобы ясно было, с кем она.
Ведьма была уверена, что валькирии сразу – в
первую секунду поняли, кто она такая и кому служит. Глазами Улита быстро
пересчитывала валькирий. Двенадцать.
– А кто эти симпатичные молодые люди,
которые стоят с копьями, точно в очереди в театральный гардероб? –
спросила Улита, замечая, что валькирии не одни.
– Оруженосцы, – важно сказал
Эссиорх, у которого язык бы не повернулся произнести «паж» или «слуга».
– Я так и поняла, – послушно сказала
Улита.
– Ничего ты не поняла! – вспыхнул
Эссиорх.
– Чего ты взъелся? Ну не хочешь быть моим
оруженосцем – и не надо! Сама уж как-нибудь буду носить свою шпагу! Пусть у
меня развяжется грыжа! – разрешила ему Улита.
Как ей ни хотелось отсрочить эту секунду, она
все же настала. Эссиорх приблизился к валькириям, и Улита поневоле вместе с
ним.
– Привет, девчонки! – сказала Улита
бодро. – А мы тут вот!.. Мимо проезжали! Почему бы, думаем, не заскочить?
Валькирии молчали. Ведьма ощущала на себе их
тяжелые взгляды.
– Ах да! Я же не представилась! Я Улита!
Редкое имя, не правда ли?
Ее опять проигнорировали. Улита, однако,
заметила, что оруженосцы придвинулись чуть ближе. «На случай, если придется
подать копье. Очень мило!» – поняла ведьма. Улите стало неуютно. Никогда, даже
в кабинете Лигула, когда он так и впивался в нее своими водянистыми глазками,
она не была так близка к смерти.
– Да не, никаких проблем. Не хотите
знакомиться – и не надо! Поймите меня правильно, я не навязываюсь! Ни в коей
мере! У каждого своя компания, и все такое прочее, – продолжала ведьма.
Таамаг грузно шагнула к ней. Улита, сама
далеко не крошка, едва доставала ей до плеча. За Таамаг спешил с копьем ее
вышколенный оруженосец.
– Женский бодибилдинг – такой чудесный
вид спорта. Всегда мечтала им заняться! Вы не составите мне индивидуальную
программу? – безнадежно проворковала Улита.
Она ощущала себя не в своей тарелке, а потому,
по своему обыкновению, болтала без умолку. Хотя, возможно, дальновиднее было бы
промолчать, а после тщательно постирать тряпочку в проточной воде.
Таамаг, не ответив, демонстративно отвернулась.
– Ты уверен, что эта ведьма с
тобой? – спросила она у Эссиорха.
– Со мной! И под моей защитой! –
заверил ее хранитель.
– Жаль. Я хотела испытать двойной укол
... Придется, видно, в другой раз. Ступай, дружок, ты пока не нужен! –
вздохнула Таамаг и махнула рукой. Оруженосец отодвинулся.
