Глава 16
ЕДИНСТВО МЕСТА И ДЕЙСТВИЯ
Классическую трагедию невозможно представить
без единства места и действия.
Учебник литературы
Это был небольшой городской парк, вокруг
которого смыкались стены домов. Вдоль ограды выстроились неотвратимые щиты,
сообщавшие, что на территории запрещается мусорить, разводить костры, ставить
палатки, ломать деревья, радоваться жизни и распивать нетрезвые напитки. При
некоторой настойчивости на щитах можно было обнаружить и другие подсказки, чем
можно в принципе заняться.
– Про отстрел крокодилов здесь ничего не
сказано! Значит, отстреливать крокодилов тут можно, – буркнул Меф, по
привычке скользя взглядом по ближайшему щиту.
Упорная сила влекла Мефа в этот ничем не примечательный
парк. Он остановился там, где у входа дорожки ветвились надвое, а затем, как
пальцы на руке, расходились тонкими асфальтовыми тропинками. Куда бежать
дальше, он точно не знал, но ощущал, что валькирия совсем близко. Меч в ножнах
разогрелся. Спиной он ощущал тугую полоску жара, которая шла наискось от левого
плеча к правому бедру.
Парк был странно пустынен в этот далеко не
поздний час. И хотя окружающие улицы кипели жизнью, здесь не было никого и
ничего: ни собачников, ни мам с колясками, ни медленно прогуливающихся
стариков, ни пестрых и шумливых студенческих компаний. Точно магический круг,
незримо очерченный по границе, гнал отсюда всех непосвященных.
То, что такая преграда действительно
существовала, Меф ощутил, когда сделал первый шаг по дорожке. Упругая, властная
сила толкнула его в грудь. Он испытал мгновенный страх. Тот неизвестного
происхождения ужас, который заставляет целые толпы людей бежать в слепой
панике, спасаясь от вымышленной опасности, – и тем вернее приближаться к
опасности реальной, но незримой. Догадываясь, что все это действие магии, Меф
закрыл глаза и, противясь, сделал шаг вперед. Всего лишь шаг. И тотчас, опознав
его, магия отхлынула. Неведомая сила пронеслась дальше, деятельно охраняя круг.
Меч продолжал раскаляться. Если бы не ножны,
едва ли Меф вообще смог бы вынести прикосновение клинка к коже. Да, валькирия
была близко, но где искать ее – Буслаев по-прежнему не знал.
Пытаясь обрести подсказку, Меф повернулся
лицом к ветру. Ветер нес сложную смесь запахов. Здесь был и душный запах
бензина, который Буслаев, как истинный городской житель, с детства любил, и
влажные испарения сырой земли, и дразнящий дух тополиных почек, которые вскоре
клейкой массой будут падать на волосы... И ничего, совсем ничего такого, что
могло бы подсказать Мефу, где валькирия.
Зато ее присутствие ощущалось повсюду. Из-за
каждого дерева неуловимой молнией могло вылететь разящее копье. Не дожидаясь,
пока это произойдет, Меф наискось побежал сквозь парк. Он несся между
деревьями, избегая дорожек, где его можно было увидеть издали. Вскоре деревья
раздвинулись, и он увидел овальный пруд, к которому сходились парковые дорожки.
Пруд окружали скамейки, густо обсаженные красно лиственным барбарисом.
В центре пруда помещался декоративный терем
для водоплавающих птиц. С ним рядом, изогнув шею, с горделивой грацией
шахматного коня, плавал ослепительной белизны лебедь. Когда Меф показался у
воды, лебедь повернул голову, посмотрел на него и, вытянув шею, издал неясный
не то шипящий, не то клекочущий звук. В звуке этом было что-то негодующее,
похожее на вызов.
«Не задирайся! Летел бы ты отсюда!» – устало
сказал ему Меф.
Внезапно он ощутил в ладони нечто постороннее.
Ага, темный пузырек с узким горлышком. Предсмертный подарок полуночной ведьмы –
мерзкой шипящей старухи. Как он оказался в руке? Меф не помнил, чтобы он
доставал его... Или это один из тех артефактов, что отвлекают сознание
посторонними мыслями, в то время как сами вкрадчиво диктуют телу свою волю?
Меф осторожно коснулся пробки. Она поддалась
до подозрительного послушно, гораздо легче, чем всегда откупоривался новый йод,
с которым ему не раз приходилось сводить знакомство. Когда же, сделав половину
оборота, Буслаев попытался закрутить пузырек, то обнаружил, что не может.
Внутри пузырька что-то яростно вспыхивало. Меф вцепился в крышку пальцами,
лихорадочно пытаясь повернуть. Бесполезно. Пробка неумолимо прокручивалась,
царапая пальцы.
Эйдос сжался в груди, предупреждающе кольнув
сердце тревогой. Меф, привыкший доверять мимолетным ощущениям больше, чем
проверенной логике, размахнувшись, забросил пузырек в пруд. Мефодий и лебедь с
беспокойством следили за полетом пузырька. Упав в воду, пузырек булькнул и
пошел ко дну. Мефодий немного выждал и хотел уже отвернуться, как вдруг пенный,
яростный, пугающе беззвучный вихрь разодрал спокойное покрывало сонной воды. В
ярости он сорвал со сваи декоративный птичий терем и в одну секунду расшвырял
доски по зеркалу пруда. Похожий на ленточного японского дракона, сотканного из
бурлящей воды – чудовищного дракона размером с добрую дюжину трамвайных
вагонов, вихрь рванулся к Мефодию. Увидев, что на него несется поток, Буслаев
присел и, раскинув руки, выставил интуитивную защиту. Убежать от такого потока
он не успевал, да и выдержать удар такой силы не надеялся.
Сообразив, что обознался и его враг не Меф,
водный дракон развернулся и попытался обрушиться на лебедя. Спасаясь от него,
птица, тяжело взмахивая крыльями, пробежала по воде и оторвалась от нее.
Несколько томительных мгновений лебедь летел, почти захлестываемый потоком. Меф
видел, как сквозь пену брызг мелькают его белые перья. Затем лебедь выправился
и набрал высоту. Водный дракон не отставал. Казалось, поток и лебедь
состязаются в скорости полета. Отвесная струя взмыла в небо на высоту
десятиэтажного дома. Вначале птица и поток летели вровень, но чем выше, тем
отчетливее проявлялось преимущество лебедя. Ленточный дракон тяжелел. Стихия
воздуха отторгала его.
Дно пруда, до капли выпитого драконом,
обнажилось. Взгляд Мефа безошибочно притянулся к пузырьку, который невозможно
было не найти, поскольку из его горлышка тонкой, стремительно расширяющейся
нитью тянулся драконий хвост. Та чудовищная водная петля, что яростно металась
над парком, пытаясь настигнуть и захлестнуть лебедя.
Мефодий спрыгнул в котлован опустевшего пруда
и, поскальзываясь, побежал к пузырьку. Хвост дракона, изогнувшись, хлестнул его
по ногам, и Меф, падая, разбил себе в кровь скулу. Сквозь ураган колючих капель
он все же сумел подползти к пузырьку и после нескольких нанесенных вслепую
ударов расколоть его рукоятью меча.
