– Чан, из которого появятся новые ведьмы,
сильные и бесстраш-шные! Ведьмы, которые будут сс-сильнее валькирий и
пролож-ж-жат тебе дорогу к трону! Прос-сто убей ее! С-с-скорее! –
потребовала Жыржа.
Мефодий растерялся. Ситуация обрушивалась, как
карточный домик. Из актера второго плана он скатился совсем уж в статисты.
Теперь все, что от него требовалось, – это перерезать валькирии горло.
Остальное доделают ведьмы. Их станет много, очень много. Возможно, они
действительно помогут ему смять Лигула, встать во главе мрака и тогда...
Мужчина с холодными глазами и с отколотым зубом ухмыльнулся ему из глубин
мрака.
Так вот он, путь, который ведет во мрак.
Широкая, ровная, гладкая дорога. Всего только и надо, что один раз быстро
чиркнуть мечом по горлу валькирии, которая не сопротивляется, а внимательно,
без испуга смотрит на него. Эх, если б не смотрела, все было бы куда проще!
«А есть ли другая дорога, ведущая к
свету? – подумалось Мефу. – И если есть, что это была за дорога?
Узкая, торная, едва различимая, порой просто каменная нить между двумя
бездонными пропастями. Качнешься – и напрасны все мучения».
Нет, не ему, столько раз уступавшему
искушениям, было идти по ней. Его бросало то в холод, то в жар. Слабеющий свет
вел борьбу с подступающей тьмой и едва уже мог противиться ей. Башни его
внутренней крепости падали одна за другой. Тараны мрака били в ворота. В стенах
зияли бреши. Только главная башня еще держалась, но у ее основания появились
длинные трещины. Меч рвался из слабеющей руки Мефодия, тянулся лезвием к
Иркиной шее, точно говорил: «Только отпусти меня! Я все сделаю сам! Просто
разожми пальцы. Ты ни за что не будешь отвечать!»
Мефодий безнадежно подумал, как скверно, что
рядом нет Даф, которая всегда помогала ему в такие минуты. Мрак над парком
сгущался, и не важно, что вокруг был день. Плотное облако тьмы, расползаясь,
как пятно чернил, уже охватило пруд и все, что вокруг.
Видя, что Мефодий, охваченный внутренней
борьбой, ее не слышит, Ирка незаметно проверила глазами, где лежит ее копье.
Шансов уцелеть у нее, разумеется, нет, но, возможно, хотя бы одну ведьму она
унесет с собой.
– Ты отдашь меня им, да? – спросила
она безнадежно.
Меф снова не ответил.
– А я не отдам!.. У тебя есть я, мерзкая
хозяйка! А ну, получи! – завопил с ветки Антигон.
Размахнувшись, он наудачу метнул булаву в
Жыржу, но та вскинула руку с перстнем. Изменив направление полета, булава
описала широкую дугу и упала в кустарник. Ведьма ухмыльнулась.
– Вис-с-си тих-хо, ж-жалкое
с-с-с-озданке! Я раз-берус-с-сь с тобой позж-же! Чего ты ж-ждеш-шь,
нас-с-следник? С-с-страш-но убивать? Старуха Жыр-жа поможет! – ободряюще
сказала она Мефу.
Скользнув рукой под серые лохмотья, Жыржа
извлекла каменный жертвенный нож и деловито занесла, собираясь вонзить снизу,
под нагрудник валькирии-одиночки. Другие ведьмы подбадривали ее нетерпеливым
шипением.
– Не надо! Я сам! – вдруг хрипло, не
узнавая своего голоса, сказал Мефодий.
Внутренний город его был объят пламенем. Во
взгляде появилась холодная властность. Он решился. Ирка поняла, что все
кончено. Мрак окончательно заполнил душу Мефодия. Буслаев поднял руку. По
клинку прокатывались нетерпеливые волны.
– Давай! С-с-сделай это! – Жыржа
нетерпеливо зачавкала, зачмокала языком прилаживая на место распадающуюся
челюсть, и сухой рукой потянулась к ноге Ирки, готовая волочь за собой тело.
Антигон в ужасе закричал, проклиная Мефа
самыми жуткими, по его мнению, словами:
– А-а-а! Обожаю! Чтоб ты всегда здоров
был как бык, красавец прекрасный! Чтоб тебя всегда девушки любили! Чтоб...
Домовой кикимор не договорил своего проклятия.
Меч Мефодия опустился на сжимавшее нож запястье Жыржи, перерубив его, как
гнилую палку. Следующее мгновение растянулось в бесконечность, многократно
повторенное памятью. Жыржа, воя, отползала. Отсеченная рука, хватаясь за траву
пальцами, ползла за нею следом. Каменный нож остался на траве и теперь быстро,
точно земля его не держала, проваливался под землю, как в трясину. На губах у
остальных ведьм замирало торжествующее шипение.
Мефодий отпустил нагрудник валькирии и сделал
шаг в сторону. Машинально он провел освободившейся рукой по волосам. Ирка
заметила, что, отведав крови ведьмы, меч его тянулся теперь не к ней, а к
отползающей Жырже, спеша завершить начатое.
– Я не смог тебя убить! Беги,
валькирия! – сказал он, глядя в сторону.
Ирка благодарно коснулась его щеки. Меф
удивленно отпрянул, точно ладонь ее была раскаленной.
– Что ты делаешь, валькирия? Ты в своем
уме? Телепортируй, живо!
– Нет. Я не умею телепортировать. И не
хочу! – сказала Ирка.
Голос у нее дрожал. Не ошиблась! Глаза
заволокло счастливым туманом, отчего зрение стало отрывистым и цветным, точно
разбившаяся радуга. Глядя на ее лицо, Меф с изумлением подумал, что у нее не
все дома.
Он не стал настаивать.
– Жалко, что не можешь... Тогда спасайся
как-то иначе. Сейчас здесь будет жарковато.
Меф подпрыгнул и ловко перерубил мечом сук, на
котором висел Антигон. Домовой кикимор грузно шлепнулся на землю и, не
растерявшись, быстро побежал на четвереньках за своей булавой. Спустя несколько
секунд он уже вновь потрясал ею, угрожая ведьмам.
– Эй вы! А ну, выходи получать по кумполу
в порядке нестрогой очереди!.. Прости меня, Осляев, что хорошо о тебе
отзывался! Ты отвратительный, очень негодяистый гад! – виновато крикнул он
Мефу.
Полуночные ведьмы уже оправились от удивления.
– Ты обманул нас-с-с, нас-с-следник! Ты
ум-реш-шь! И твоя валькирия умрет! Ваш-ши кости будут в чане вмес-с-сте! –
слышались голоса.
Ведьмы подползали со всех сторон. На их жидких
перстнях, созревая, набухали искры. Мерзкая мегера Жыржа, словно дубиной,
размахивала отрубленной рукой, пальцы которой то сжимались, то разжимались.
Мефодий знал, что ни он, ни валькирия не
сумеют отразить одиннадцать искр разом. Не ожидая, пока искры превратят их в
два обугленных трупа, он ринулся с мечом в гущу ведьм, нанося яростные удары.
Краем глаза он увидел, как Байтуй направляет на него перстень. В тот же миг
валькирия-одиночка зачем-то взмахнула пустой рукой, в которой что-то вспыхнуло.
Воздух рассекла золотистая черта, и ведьма покатилась по траве, вцепившись
руками в древко копья. Край его наконечника уже торчал у нее из спины.
